— Брид! — закричал я. — Оставь ее в покое!
Безрезультатно.
— Битл!!!
Битл даже не обернулся, чтобы посмотреть на спектакль. Возможно, он знал, как далеко может зайти Бриджит, чтобы дать понять Мэнди, что конкретно она имеет в виду.
— Битл!!!
Битл даже не обернулся, чтобы посмотреть на спектакль. Возможно, он знал, как далеко может зайти Бриджит, чтобы дать понять Мэнди, что конкретно она имеет в виду. Да, наверное.
— Отъебись от меня! Уебищная теневая сука!!!
Бриджит улыбалась.
— Знаешь такую пословицу, новенькая. Чистый значит бедный…
Мэнди бросилась на нее, выпустив коготки, но споткнулась о Существо, которое все еще было слишком обдолбано перьями, чтобы о чем?либо волноваться. Закончилось тем, что две девушки сцепились на полу, и Существо присоединилось к ним, его щупальца дрожали; вне всяких сомнений, оно приняло эту драку за продолжение виртовой грезы, которой оно по?прежнему наслаждалось.
Я взирал на эту кучу?малу и думал: почему жизнь вот такая? Почему, блядь, она вот такая, жизнь?!
Битл вырулил на Мосс?Лейн?Ист.
Брид с Мэнди перекатились через Существо и вошли в клинч. Я не мог сказать ничего путного, но тут, наконец, вступил Битл:
— Прекратите там это блядство. Мы уже приехали.
Битл поставил фургон на парковочное место, обозначенное знаком «НЕТ ХОДУ». На Джэммер было плевать. Фургон встряхнуло под отвратный скрежет тормозов, и он резко остановился, отбросив Мэнди и Брид обратно в объятия Существа. Шесть щупалец обернулись вокруг Бриджит. Это было любовное объятие. Мэнди с трудом выбралась из этой свалки, тяжело дыша.
— К черту все! К черту! Мне это просто не нужно! О»кей?
Битл обернулся и посмотрел на обеих женщин.
— Моя постель тепла и широка, — сказал он, — а жизнь коротка. Понятно?
— Понятно, — сказала Мэнди.
Брид ничего не сказала. Ее глаза закрылись, встречая сладостную боль. Она погружалась все глубже в обволакивающее тело Существа, черпая утешение из его мрачных теней.
Битл, еще больше скривившись, повел головой и искоса посмотрел на меня.
— Пошли, Скриббл. — И тут он увидел то самое выражение в моих глазах. — Боишься?
— Нет.
— Вообще?то, ты должен бояться. Чистые в Бутылку не ходят.
— Я жду. Пошли.
— Выбора нет. Понимаешь, о чем я, Скрибб?
Конечно. Иногда у тебя просто нет выбора. Даже, если ты чист, как дождь, и твоя жизнь — лишь слюнявый поцелуй на стекле. И Существо говорило со мной:
— Кхаси! Кха, кха! Кхаси, Кха! — Не оставляйте меня здесь одного. Что?то вроде того.
— Нельзя брать с собой Существо, — сказал я. — Слишком опасно. Нам оно очень нужно. Кому?то придется остаться.
— Правильно, Скрибб. Вот ты и останешься.
— Битл!
— Выбора нет.
— Это мой трип, Би. Я знаю, зачем мы здесь.
— А я знаю это место. Час твоей битвы еще не пробил, Скрибб.
Мэнди открыла задние двери.
— Давай сделаем это, Би!
Битл повернулся к Бриджит. Она лежала в объятиях инопланетянина.
— Ты ничего не хочешь мне сказать, Брид? — В его голосе было чувство. Может быть, даже нежность. Совсем чуть?чуть. Бриджит слегка приподняла сонную голову из щупалец Существа.
— Это твоя игра, Битл, — ее голос был глубоко затенен. И тут я врубился. Она не говорила, она просто думала! Я поднялся и встал между ними.
Битл ответил шепотом:
— Да, все правильно. Это моя игра.
Вот так оно все и произошло. Их последние слова, обращенные друг к другу.
Битл вышел из фургончика и подошел к задним дверям, где его ждала Мэнди. Просунув голову внутрь, он сказал мне:
— На этот раз тебе быть на шухере. — Он помолчал и вдруг добавил, немного понизив голос. — Я для тебя это делаю, Скриббл.
Помнишь?
— Помню?помню.
— И для Дездемоны…
Я помню.
В Бутылке
Битл и Мэнди идут по дорожке, усыпанной стеклом.
Послеполуденный шум в приоткрытом окне.
Спектр цветов, излучаемых солнцем, ярко сверкающим над высотками. Свет преломляется сквозь влагу, висящую в атмосфере.
Дрожащее марево в воздухе.
Миллионы кусочков солнца светятся на тротуаре.
Битл и Мэнди исчезают в радужном мираже.
Я старался следить за ними как можно пристальней, перебравшись на переднее сиденье для лучшего обзора. Повсюду — кристально острые осколки разбитых бутылок: винных бутылок, пивных бутылок и бутылок из?под джина, — они ловили и увеличивали каждый рассеянный луч манчестерского света. Весь Боттлтаун, от торгового центра до жилых многоэтажек, блестел и искрился, как разбитое зеркало самой яркой звезды. Такова красота в центре города слез. В Боттлтауне даже слезы мерцают, как драгоценные камни.
Я знал, что у Битла был дар замечать красоту даже в уродстве. Просто я больше привык к уродству, наблюдая его каждый день в жестоких зеркалах и в зеркалах женских глаз.
Боттлтаун существовет всего лет десять или около того. Своего рода урбанистическая мечта. Когда все только начиналось, здравомыслящие и благопристойные семьи быстренько выехали отсюда, и им на замену приехали молодые и апатичные, а потом появились черные, робо?бродяги, теневые готы и студенты. Впрочем, студенты быстро убрались прочь, на задних сиденьях папашиных и мамашиных мобилей, жалуясь на разгул преступности: кражи со взломом, разбой и чего похуже. Очень скоро выехали и черные, оставив это место нечистым — гибридам, которым вообще все едино. Спустя примерно год муниципалитет открыл здесь пару пунктов по приему стеклотары, один — для белых бутылок, другой — для зеленых. Хорошие милые люди из отдаленных районов приезжали сюда, прямо на край помойки, с целью сбросить свои свидетельства о чрезмерном потреблении алкоголя. Муниципалитет прекратил вывозить бутылки с приемных пунктов, и всякий, кто приходил туда, должен был тонуть в русле боли, просто чтобы добраться до старых?добрых времен.