— Ты разбираешься в пистолетах, Мэнди?
— Немного. Би до фига мне всего рассказывал. Ну что, снова за дело, Скрибб? Уже скоро?
Она набрала из банки, стоявшей у изголовья кровати, немного Ваза и принялась втирать его в стреляющий механизм.
— Ага, скоро. Завтра утром и двинемся.
— Хорошо.
— Не думал, что ты так беспокоишься насчет Дез.
— Я беспокоюсь за тебя, Скрибб.
— Правда?
Она положила пистолет обратно на ночной столик и взглянула на Битла. Он улыбался. Пусть улыбается. Улыбаться осталось недолго.
— Знаешь, Скриббл, — сказала она, — мне в голову иногда лезут совершено безумные мысли.
— Да?
— Ну… о том, как ты меня затащил сюда, к Райдерам. Я ведь тут из?за тебя.
— Хочешь уйти?
— Что?
— Я все понимаю. Ситуация с каждым днем все хуже. Если хочешь уйти, уходи.
Она на мгновение замолчала.
— Скриббл…
— Просто скажи, что уходишь.
— Но мне в жизни не было так весело, как теперь.
Весело?!
— Что?то я не врубаюсь, Мэнди. Что ты несешь?
— Я понимаю, что вы меня взяли, просто чтобы заменить твою сестру. Но я не в обиде. Это не самое худшее, что со мной приключалось. Но я всегда искала что?то такое… что?то лучшее, чем я сама… ты понимаешь, о чем я?
— Вроде бы.
— Такой постоянный поиск человека… мужчины… который был бы круче меня. Я никогда не встречала такого, конечно. И поэтому, когда я увидела Би… Ну… ты понимаешь, что я испытала?
Я понимал.
— У вас с Дез, наверное, то же самое было? — спросила она.
Слишком она была проницательная, эта девушка, и мне это очень не нравилось.
— Можешь не отвечать, если не хочешь, — добавила Мэнди и повернулась, чтобы снова взглянуть на Битла. Он все еще улыбался, и его рана как будто дрожала, переливаясь разными цветами. — Я ненавижу, когда он в таком состоянии. Вся эта энергия пропадает. Посмотри на него! Он почти смеется. А мне очень грустно. Такой человек, как он… и живет в прошлом. Заебал уже этот Ленточный червь. Я?то — не прошлое… Я — будущее. Ты меня понимаешь, Скриббл?
Я кивнул.
— Я так думаю, я хочу убить Мердок.
Она снова взяла пистолет, и у нее в руках эта угроза смотрелась такой сексуальной… мне вдруг стало жалко, что мне так и не довелось поучаствовать в крутых разборках, где все поставлено на карту, чтобы хоть как?то, но соответствовать ее образу крутого мужика.
— Это плохо? — спросила она.
— Нет. Не плохо. Это реально.
— Я не хочу потерять его. Никогда.
Ее глаза заблестели от слез, и я обнял ее и прижал к себе.
— Ты его не потеряешь. Поверь мне.
Динго Клык ждал меня в коридоре.
Он только что вышел из комнаты Твинкль, и в руках у него была Карли, рободог. Вот именно, в руках. Он держал ее в своих получеловеческих лапах. Карли отчаянно молотила хвостом, ее слюнявый язык болтался, и из ее пасти вырывался низкий и жалобный вой на одной сплошной ноте. Голубой свет от лампы на маленьком столике выхватил из темноты лицо Динго: его знаменитые щеки и вытянутую морду, образчик совершенной красоты. Он выглядел великолепно. Признаюсь, я раньше даже жалел, что во мне нет ничего от собаки. Если бы во мне что?то такое было, тогда я бы был настоящим красавцем, и меня бы любили женщины.
Раньше — да. Но теперь — нет. Я человек. Только человек. И по?прежнему очень надеюсь, что это так.
Но теперь — нет. Я человек. Только человек. И по?прежнему очень надеюсь, что это так.
— Карли очень расстроена, — прошептал Динго.
— Она просто собака.
О, черт! Это надо же было такое сморозить!
— Я прощаю тебя за столь явную невоспитанность.
— Битл сказал, что ты, может быть, кое?что знаешь про Брид и Существо. Например, где они.
— Почему я должен что?то знать?
— Я просто повторяю, что сказал Битл. Так ты что?нибудь знаешь?
— Я знаю, хорошая музыка или плохая. Когда я слышу хорошую, я говорю: это хорошая. Что, по твоему мнению, я знаю? Я, мать твою, поп?звезда. И если ты не возражаешь, у меня сегодня ночная репетиция. Меня уже ждут.
— Я не знаю, кому верить.
— Я думаю, тебе не мешало бы научиться хорошим манерам, когда говоришь с Псом?звездой. Который, кстати, только что спас жизнь твоему другу. Никчемную жизнь, я бы добавил.
— Ты бы лучше не лгал мне, Динго.
— О! Заебись. Это круто, — он одарил меня своей знаменитой улыбкой, той, при которой все зубы наружу.
Срань господня!
— Ты еще передо мной выдрючиваешься. Да я тебя скушаю — не подавлюсь, мой мальчик.
Я открыл дверь в спальню Твинкль. Тристан сидел на кровати. У него на руках лежала Сьюз, его единственная любовь.
Их волосы были подобны попутному потоку.
Они были спутаны.
Спутаны в запекшейся крови.
Тристан взглянул на меня. Его глаза были как пара мокрых алмазов.
— Поможешь мне? — сказал он.
— Что происходит? — спросил я.
— Сьюз, — сказал он, и больше — ни слова.
Кого?то зацепила шальная пуля.
— Сьюз ранена? — уточнил я.
— Да, — сказал он. Так просто, так удручающе и жестоко.
— Тяжело?
Тристан не ответил. Вместо ответа он вытянул руку, предлагая мне ножницы.
— Я хочу, чтобы ты это сделал, — сказал он.
Я взглянул на бездыханное тело Сьюз у него на коленях. Я хотел, чтобы мой голос звучал просто, но рот словно был обожжен, и слова выходили как дым.
— Тристан… неужели ты… это правда?
Я не знал, что сказать.