— Генерал Нюхач.
— Это значительно выше обычного уровня, мальчик. Ты уверен, что выдержишь?
Я не ответил.
— Ты когда?нибудь употреблял Сосуна, Скриббл?
— Что это?
— Сосущие перья. С их помощью делают Вирты. Они работают, как обычные перья, только в обратную сторону. Вместо того, чтобы давать нам сны, они крадут наши сны. Потом меня запускают внутрь — меня или кого?то еще из неудачниц. Любого, в ком есть хоть немного Вирта, чтобы придать снам реальность. Они микшируют меня в снах, Скриббл. Я, кстати, одна из лучших.
Я, кстати, одна из лучших. Жизнь невеселая, да, но зато платят пристойно. Может быть, сам соберешься попробовать.
— Вряд ли.
— А мне кажется, у тебя должно получиться.
— Нет, только не я.
Я отвергал все.
— Я, наверное, тебя обломала, в этом Догвирте? — спросила Синдерс.
— Нет.
— Ты просто не хочешь со мной разговаривать? В это все дело?
— Не в этом.
— Ох, Скриббл… ты действительно знаешь, как возбудить Вирт?девушку.
Неожиданная мысль; может быть, я смогу перекачать эту женщину? В ней много Вирта, и она очень ценная… может быть, я смогу ее выкрасть, и сделать обратную перекачку, и вернуть Дездемону.
— Я реальный, Синдерс, — ответил я. — Ты видела мои глаза.
— О да, ты даже слишком реалный, малыш. Так к чему тогда вся эта суета? Почему ты так боишься плоти?
— У меня были женщины, — закричал я.
— Разумеется, — она надо мной издевалась.
— У меня есть женщина, — сказал я. — Очень хорошая женщина.
— И где же она? Если она вся такая хорошая, почему же она не с тобой?
Я молчал.
— Котик язык проглотил?
— Я не понимаю, зачем ты вообще затеяла этот разговор. У меня времени нет, меня ждут дела.
— Я не люблю, когда люди вот так убегают от моего искусства.
— Просто я испугался.
— Вот о том и речь.
Ее глаза посылали мне отчаянные сигналы. Но я хотел лишь одного — поскорее убраться прочь. Подальше отсюда. Но ее голос потянул меня обратно.
— Знаешь, что самое грустное? Что я и вправду могу тебе кое?что дать. Кое?что очень хорошее. Но тебе это не нужно, да, Скриббл?
В мерцающем водянистом свете ее глаза были глубокими, лунно?зелеными, в звездных искорках желтого. Люсинда придвинулась ближе и поцеловала меня. У нее на губах — запах меда, и я вдруг почувствовал, что таю. Таю в дожде, и воде, и в Виртплоти. Она провела пальцами мне по шее — словно рябь пробежала по поверхности луны, отражавшейся в водах Корабельного Канала.
Просто сделай это.
Я оторвался от ее губ.
Она смотрела мне прямо в глаза, и я просто не мог в это поверить.
— Я возвращаюсь домой, — сказала она. — Сегодня вечером Барни работает. И потом он собирается в Теневой город. Ты не хочешь пойти со мной?
— Я вообще?то не очень?то хорош в постели, — прошептал я.
— Надо практиковаться, — сказала Люсинда.
Она казалась бледной фигурой во тьме, но ее слова пронзили меня до самого сердца.
Надо практиковаться.
Просто сделай это.
Это было жестокое искушение. Такой сильный соблазн, что я все?таки не удержался и заглянул в самую глубь ее глаз, и увидел там что?то новое — чужое, что?то, что принадлежало не ей. Как будто кто?то другой на миг вселился в Люсинду, и теперь на меня глядели другие глаза — голубые, такие знакомые…
— Дездемона? — закричал я. — Это ты, сестренка?
Это был тот, прежний взгляд Дездемоны. Любовь и страсть. Меня бросило в ее объятия; воспоминания накрыли меня с головой. Мне просто не оставалось ничего другого, кроме как отвести ее домой, где мы занялись любовью у статуи Девы Марии. Мы осуществили Католическую Еблю, и это при том, что я абсолютно неверующий. Ну и ладно. Я занимался любовью с Синдерс О»Джунипер, королевой розовых перьев. Разумеется, это было не в первый раз — кто из парней не ебал ее в Вирте? — но теперь это было реально, слишком реально. Почти немыносимо. И особенно — с Дездемоной, мерцающей в глазах Синдерс — зовущих, манящих глазах.
И когда мы достигли оргазма, и женский голос кричал: «Спаси меня, спаси меня!», — я даже не понял, кто это, Синдерс или моя сестра. Вот почему все это было и горьким, и сладким одновременно, с кровью Девы, капающей мне на кожу, пока оргазм не взорвался во мне, и я не выплеснул все наружу, в сон и реальность, пока не заполнились оба.
* * *
Я проснулся в объятиях сестры, во всяком случае — по ощущениям, а потом Синдерс зашевелилась и повернула ко мне свое сонное лицо.
— Что с нами было, детка? — спросила она.
— Я не знаю.
— У меня было странное чувство, как будто я была кем?то другим.
Так все и было. Ну, типа того. Частично. Наполовину. У меня просто не было слов, чтобы передать, что я чувствовал.
— Хорошо было, — сказала она, но я не испытывал никакой гордости или чего?нибудь в этом роде. Потому что я знал, что Дездемона была со мной, используя Вирт в Синдерс, чтобы добраться до меня.
— Повторить не желаешь? — спросила Синдерс.
— Нет.
— У тебя есть другие дела?
— Ага.
И я рассказал ей о Дездемоне, и о том, что я пытаюсь ее вернуть. И обо всех сложностях и препятствиях. И Люсинда сказала мне одну вещь, которая просто меня убила.
— Может, попробуем перекачать меня?
Что я мог на это ответить?
— Во мне много Вирта, — сказала она. — И я думаю, что я все?таки представляю какую?то ценность. Во всяком случае, ее хватит, чтобы удовлетворить Хобарт. Давай сделаем это. А то достала меня эта жизнь.