— Да не трясись ты. Дай мне посмотреть, — настаивала она.
Люсинда смотрела мне в глаза, а у меня уже встало, причем встало конкретно. Но то, что я видел в ее глазах, было в десять раз хуже.
— Нет. Ничего, — сказала она. — У тебя голубые глаза, красивые голубые глаза. Как летний день, но без намека на солнце. Это странно. Я могла бы поклясться…
— Что во мне есть Вирт?
— Да. По ощущениям вроде бы правильно, но без желтого.
— Зато желтое есть у тебя в глазах.
Я разглядел среди зелени эти крошечные пятнышки. Они вспыхивали, как осколки золота.
— Ты уже был здесь раньше, да? — спросила она.
— Я не знаю, я не могу это объяснить.
— Давай я тебе кое?что покажу.
— Люсинда…
— Что?то не так, малыш?
— Я…
— Что?
— Я не должен этого делать…
Я должен искать Брид и Существо. И Дездемону…
Люсинда взяла меня за руки и ласково повела куда?то.
* * *
Задняя спальня была вся задрапирована в пурпур. Кровать в виде каменной плиты и статуя Девы Марии. Из глаз Марии сочилась кровь, стекая по белому алебастру щек.
У меня голова пошла кругом, и мне стало весьма затруднительно адекватно воспринимать окружающую обстановку.
— Я в Вирте! — пробормотал я. — Я знаю, что в Вирте!
— Нет, — сказала Люсинда. — Ты просто думаешь, что ты в Вирте.
— Но это же Католическая Ебля? Вирт Интерактивной Мадонны?
— Да, все правильно. Неужели ты раньше не понял? Ты же видел гостиную.
— Это было в начале девяностых, да?
— Да.
— Капкан Ностальгии?
— Ну, наконец?то, ты въехал. И комната, где спит Битл? С путами и кнутами?
— Это, должно быть, Госпожа Извравирта. Я все это пробовал!
— Смотри внимательно.
И тут я начал врубаться. У меня вдруг возникло стойкое ощущение, что меня дурачат. Я повнимательнее пригляделся к спальне Католической Ебли. Кровь больше не выглядела реальной. Я обмакнул в нее пальцы, понюхал…
— Это краска?
Люсинда засмеялась.
— Барни сам оформлял эти комнаты. Они — точные копии перьев?бестселлеров. Это забавно, да? И Барни, мне кажется, оторвался на этом по полной программе.
— Он что, не может употреблять Вирт?
— Ну, да. Барни совершенно безперьевой.
— Я так и думал. Этот взгляд…
— Знаешь, это не так уж и плохо. То, что он не потребляет Вирт… он поэтому такой настоящий. Реальный. И такой сильный. В таком, старомодном смысле. Так что вовсе не удивительно, что теневые девушки любят его в постели. Я вот тоже его люблю. И эти комнаты… ну, здесь он славно кончает.
Но я вспомнил взгляд Барни… печаль у него в глазах… это ощущение оторванности от сна. Но не в том смысле, в котором я это понимал. Ему нравилась эта оторванность. Сон был слабым, а Барни — сильным. Теперь мне действительно стало понятно: Барни — безперьевой. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы закрыться от этих воспоминаний.
— У тебя в глазах — Вирт, Люсинда. Кто ты?
— Я — звезда. Да, во мне — Вирт. Я соединяю явь со сном. Там меня называют Синдерс.
Синдерс О»Джунипер.
Теперь я увидел себя в ее объятиях. Мы с ней столько раз занимались любовью в перьях — в бесчисленных мягких и розовых Порновиртах.
— Я — Вирт?актриса, — сказала она. — Это моя работа.
Почему?то мне было больно видеть ее в реале.
— Я знаю, в тебе тоже есть Вирт, — сказала она. — Несмотря на голубые глаза. Возможно, ты еще не готов. Я почувствовала это сразу, с первого взгляда. И чувствую это сейчас.
— А как ты это поняла?
— Потому что я вся горю.
Я не знал, куда деть глаза.
КАРМАХАНИКА
Синдерс свела меня вниз, по тропинкам — к каналу, за ворота Города Игрушек, туда, где работают и отдыхают автомеханики и каучуковые производители. Был ранний вечер; мир был полуосвещен, и на дороге не было никого — только мы двое.
Мы шли по узкому, вымощенному булыжником проходу между каналом и железнодорожным мостом. Мост был оснащен рядом закрытых арок, и хорошо защищенных от ночных воров.
Мост был оснащен рядом закрытых арок, и хорошо защищенных от ночных воров. И вода в канале была цвета плохого Виртового сна, ну, знаете… когда все чувства обращаются в грязь, и ты не можешь пробиться наружу.
Синдерс была спокойной и отрешенной. Она шла в двух шагах впереди, указывая дорогу, и все ее тело было — восторг и секс?грезы. Это была изумительная любовница из моих постельных фантазий, с которой мы столько раз были вместе, и я шел за ней, как собака. Безвольный, покорный и полностью беззащитный.
Вам знакомо это чувство?
— Почти пришли, Скриббл, — сказала Синдерс. — Ты уже чувствуешь?
Да, я уже чувствовал.
— Мне как?то тревожно, Синдерс.
— Не беспокойся, Скриббл, здесь не водятся змеи.
Она набрала код на двери в одну из арок.
— Ты уверена?
— Да, я уверена.
Я прочел вывеску на двери.
Кармаханика.
Снаружи были припаркованы две старые машины и древний фургон для развозки мороженого.
— Почему? — спросил я, дрожа.
— Мы отловили всех этих гадов давным?давно.
Дверь распахнулась со скрипом, и Синдерс скользнула внутрь. Я последовал за ней в темную красную комнату. Над головой — крыша сводчатого прохода, камни скользкие от сырости. Дым клубился в тесном пространстве, вызывая видения.
Икарус Уинг сидел за микшерным дымовым пультом.
— Ты снова привел собаку? — спросил он.
— Нет, на этот раз — нет, — сказал я.