Рэп-тексты Михаилу давались легко, он мог сочинять их где угодно и в любое время дня и ночи, но делал это, обычно отбивая ритм на колене, столе или любом другом попавшем под руку предмете. Поэтому он и взял бочонок с собой — мало места занимает, а звук потрясающий…
Все смешалось в доме Малышкиных. Воистину, происходило в нем что-то странное и удивительное. Корделия после работы не наложила на лицо очередную устрашающую маску! Она стала непривычно ласковой и спокойной: чмокала Алису в щеку и даже не сделала замечания за долгое отсутствие без разрешения! За ужином она налила мужу чаю и заботливо пододвинула сахарницу, забыв напомнить, что сахар очень вреден для здоровья. А главное, не намотала на голову полотенце в знак того, что весь мир ополчился против нее вкупе с ближайшими родственниками в лице дочери и супруга! И даже без лишних слов помыла посуду!
Убедившись, что к ней нет претензий, Алиса помахала рукой отцу и маме и тихонько удалилась к себе в комнату. Там она подошла к постели и со вздохом облегчения, раскинув руки, рухнула на нее спиной.
Грызлов с видом Наполеона, сложив руки на груди крестом, принялся ходить по комнате вперед и назад.
— Прямо не знаю, что с мамой происходит, — озабоченно покачала головой Алиса. — Подобрала неизвестно где какую-то тетку, сказала, что это ее сестра, на вопросы не отвечает, говорит — расскажу, а я волнуюсь!
— Я чую магию, — сказал Грызлов, останавливаясь на секунду перед ней. — Можешь мне поверить, неспроста это все.
Дверь приоткрылась, и домовой растаял в воздухе.
— Ты как, Алиса? — заботливо спросила Корделия, заглядывая в комнату. — У тебя все в порядке?
— У меня все хорошо, — ответила Алиса, вскакивая с постели. — Мама, может быть, расскажешь, что происходит?
— Обязательно расскажу, только потом, хорошо? — какой-то испуганной скороговоркой произнесла Корделия и быстро закрыла за собой дверь.
— Вот видишь, Разлай Макдональдович, мама просто сама не своя. Ты не можешь выяснить по своим каналам, в чем дело?
— Уже выяснил, но рассказать не могу. Пенатам и ларам не положено вмешиваться в семейные конфликты. Это противоречит нашему кодексу, — виновато сказал Грызлов.
Послышался звонок в дверь, и Алиса пошла открывать, однако ее опередила Корделия.
— Иди, иди в свою комнату Алиса, это ко мне.
Алиса вернулась к себе, но дверь закрыла не сразу и увидела ту самую женщину, которую мама назвала тетей Ниной, а с ней пришел симпатичный мужчина, который представился Сашей. Корделия затащила их на кухню и плотно закрыла дверь. Алиса подкралась к ней поближе, но слов было не разобрать, сплошное бу-бу-бу…
Весь план действий Корделия разработала самостоятельно, а Ниночка с Сашей легко с ней согласились. Саша самолетом долетит до Анапы, там сядет на автобус и доберется до никому не известного Абинска.
— А там как я его буду искать? — спросил Саша. — Приставать ко всем встречным-поперечным и спрашивать, не знают ли они Петра Водорябова, так, что ли? Я пробил Абинск по Интернету: население тридцать пять тысяч. Совсем немножко, по московским-то меркам, но ведь и немало для нашей задачи!
— Сориентируешься на месте, — сказала Корделия, — наверняка там есть какая-нибудь справочная служба, а если нет, обратишься в милицию, придумаешь что-нибудь, в конце концов!
— Хорошо, — согласился Саша, — а как я его уговорю? Ведь если рассказывать правду, ни один человек не поверит, не версия, а какой-то бред!
— Не переживай, — вмешалась Ниночка, — правду расскажешь ему уже на подъезде к Москве, чтобы не сбежал, а так скажешь, что нашлись обе его дочери и приглашают отца разделить с ними эту радость.
— Ты его хоть в мешок упакуй, — сказала Корделия, — а сюда привези!
— Боевые вы девчонки, — улыбнулся Саша, — ну что с вами будешь делать, поеду!
В аэропорт Сашу провожали Ниночка, Корделия и ничего не понимающий, сбитый с толку Малышкин. Его в суть дела Корделия решила пока не посвящать. Они остановились в зале вылетов напротив большого табло. Судя по информации, и с прибытием, и с отбытием самолетов все было в норме.
— Я позвоню, как только найду его, не волнуйтесь! — сказал Саша неуверенным, впрочем, тоном.
Несколько минут они обсуждали погоду. По большому счету ее нельзя было назвать нелетной, но в последнее время Москва словно погрузилась в свинцово-сумрачный туман.
По большому счету ее нельзя было назвать нелетной, но в последнее время Москва словно погрузилась в свинцово-сумрачный туман. Серые тучи с темными подбрюшьями плотно обложили небо над столицей, в них быстро появлялись и так же быстро исчезали небольшие черные воронки. Как выглядит солнце, все уже давно позабыли! Корделия, Нина и Малышкин пришли к выводу, что таких облаков они еще не видели.
— Рейсов никто не отменял, значит, все в порядке, — заметил Саша.
Как только объявили посадку на самолет. Ниночка обняла его за шею, наклонила к себе и поцеловала в губы, Корделия клюнула в щеку, а Малышкин крепко стиснул ему ладонь обеими руками и долго ее тряс.
Потом провожающие долго махали Саше вслед, пока он не скрылся из глаз за стойкой регистрации.
Пассажиры бестолковым стадом зашли в самолет, все в яркой летней одежде, с плачущими детьми, нагруженные ручной кладью. Они ехали к морю! И этим все сказано. Некоторые мужчины начинали поднимать стаканчики за успешный отпуск еще в самолете, и Саше предлагали не стесняться, а выпить с ними. Ему еще повезло, что сидел он у окна, а не ближе к проходу, где вовсю происходил братский обмен тостами, спиртным и закуской.