— Нам вниз, — сказала Алиса, — мама говорила, что баба Ванда живет в полуподвале.
Они спустились по выщербленным ступеням к металлической двери. По дороге Серебряков задержался возле стены и потрогал ее рукой — кусок штукатурки отвалился, открыв аккуратную кладку с белой известкой между большими темно-красными кирпичами.
— Да, — сказал он, — я так и думал!
В ответ на вопросительные взгляды девочек профессор объяснил, что фундамент дома заложен был в начале восемнадцатого века, в царствование Петра Первого, а уж потом, во второй половине девятнадцатого, на нем возвели купеческий особняк.
— Как вы узнали? — удивилась Юля.
— Деточка, ведь это можно легко определить по кладке! — пояснил профессор с добродушным видом. — Это как визитная карточка, все предельно ясно!
Девочки посмотрели на профессора уважительно, потому что не видели в этих старых кирпичах абсолютно ничего примечательного.
Алиса поднесла руку к звонку, но нажать на кнопку не успела — дверь распахнулась сама собой, и на пороге возникла знаменитая целительница. Она словно задалась целью удивить гостей своим сногсшибательным видом. На ней была какая-то бесформенная хламида вишневого цвета, на голове был повязан прошитый золотой нитью темно-красный платок, его узелок образовывал надо лбом рожки. На носу у ворожеи примостились огромные синие очки, на ногах красовались розовые персидские туфли с загнутыми носами, размеров на пять больше необходимого.
— Заходите, — коротко скомандовала баба Ванда.
— Э-э-э, здравствуйте, мадам… Ванда. Мы звонили вам вот по какому вопросу… — Серебряков с достоинством откашлялся, но продолжить вступление ему не удалось.
— Ах, профессор, мы не в Академии наук, здесь ничего объяснять не нужно, — довольно ехидно заявила баба Ванда и жестом пригласила гостей за собой.
Дверь за ними захлопнулась сама собой, ключ повернулся без чьего бы то ни было участия. Профессор и девочки прошли по длинному коридору со сводчатым потолком, стараясь не отстать от хозяйки, и оказались в ее гостиной. Ох, как же тут было интересно! На дощатом полу распластался огромный пестрый персидский ковер. Вдоль стен застыли потемневшие от времени пузатые комоды и шкафы, на старинных дубовых лавках, словно позаимствованных из боярского терема, стояли фарфоровые ступки, медные тазы и ведра.
Вдоль стен застыли потемневшие от времени пузатые комоды и шкафы, на старинных дубовых лавках, словно позаимствованных из боярского терема, стояли фарфоровые ступки, медные тазы и ведра. Над ними висели пучки трав, черного дерева африканские маски, масайские щиты и шаманский бубен с костяной колотушкой. На дубовых резных полках меж статуэток и подсвечников навалом лежали пучки перьев и свеч, с края нефритовой чаши свешивались гранатовые четки.
Посреди комнаты на старинном круглом столе стоял большой стеклянный шар, наполненный перламутрово-розовым дымом, по обе стороны от него застыли два тоже очень старинных кубка из серебра. Из этого магического интерьера выбивались всего две вещи: огромный жидкокристаллический монитор компьютера на угловом столе и ударная установка с никелированными барабанами разной величины у противоположной стены.
— Установочка суперпупер, — одобрила инструмент Юля, тихонько постучав по туго натянутой коже: бочонок отозвался низким гулом. — А почему не хватает одного барабана?
— Доконали его, барабан этот, крутые пацаны, которые к моему племяннику приходят. — Неожиданно тепло улыбнулась баба Ванда и пояснила: — Они здесь музыкальный тусняк устраивают. Грохот стоит такой, что соседи сверху к участковому бегают жаловаться. Вот и пробили дыру в инструменте. Пришлось выбросить.
Алиса вдруг заметила на окованном железом сундуке у стены куклу в ярком платье из лоскутков. Она подошла к ней, чтобы взять в руки и рассмотреть поближе, но не успела.
— Назад! — крикнула ей баба Ванда. — Не прикасайся!
Алиса в испуге отпрянула, и только после этого заметила, что кукла была сплошь утыкана иголками.
— Извините… — Алисе стало стыдно за свою невоспитанность.
— Скажи спасибо, что цела осталась, было б тебе сейчас «извините». Ничего не трогайте здесь руками! — с гневом сказала хозяйка дома.
Юля на всякий случай спряталась за профессора, а Алиса с отсутствующим видом принялась рассматривать синий сводчатый потолок, расписанный серебряными звездами и знаками зодиака.
Ванда, видимо, решила, что переборщила с запретами, и уже более благожелательным тоном предложила гостям садиться. Все устроились вокруг большого, как футбольное поле, стола на таких же древних стульях, как у профессора Серебрякова.
— Значит, Брюсов гороскопчик заказываем, правильно я въехала? — уточнила на всякий случай баба Ванда и очень торжественно заявила: — Для меня Брюс не левак какой-нибудь, я им давно интересуюсь. Знаете, как он откинулся? Сам виноват. Чтобы стать бессмертным, Брюс велел своему слуге и ассистенту Фрицу Блюменталю себя убить, а потом разрубить тело на части, расчлененку в гроб свинцовый положить. Блюменталь по ритуалу должен был с помощью мертвой воды восстановить целостность тела, а потом оживить его с помощью живой воды. Но что-то помешало Фрицу завершить этот опыт. Полить тело живой водой и вернуть его к жизни он побоялся или не решился. Поэтому Брюс и не ожил сразу после смерти, как намеревался. — Она помолчала, внимательно рассматривая гостей. — Так зачем вам Брюсов гороскоп понадобился?