Змий обошел комнату по периметру и безошибочно выбрал из целой армии посудин ту, которая была ему так нужна. Разинув зубастую пасть, он аккуратно откусил горлышко у бутыли и выплюнул его на пол. Потом приставил бутылку к пасти, как горнист трубу, быстро вылил в себя содержимое. По кабинету поплыл резкий запах спирта. Змий довольно хрюкнул и занюхал дозу хвостом. Красота!
Профаны часто путают зеленого змия, горячо любимого всеми выпивохами беса алкоголя, с другим змием, который уговорил Адама и Еву откушать запретного плода в райском саду. Но так как тот змий был справедливо наказан лишением ног, любому мыслящему человеку ясно, что они не имеют друг с другом ничего общего, кроме предков. Так, дальние родственники, не более.
Там, где перепивший человек падает лицом в салат, всегда присутствует зеленый змий, это он подталкивает его под руку, заставляя выпить лишнюю рюмку, это он ведет пьяницу к заветному прилавку и уговаривает устроить распитие очередной бутылочки с приятелями-единомышленниками.
Зеленому змию так хотелось разгуляться после долгого заточения! С собутыльниками у него никогда проблем не возникало. Нашел бы сейчас своих братьев по увлечению, и устроили бы они на радостях такую попойку, что небесам стало бы жарко!
К сожалению, змий не мог покинуть кабинет самостоятельно, дверь должен был открыть кто-то другой, а на нем все еще лежало заклятие. Но, судя по всему, сюда должны были прийти те самые люди, которые так удачно переставили банку с полки на полку. Может быть, даже скоро придут, вызволят его, и тогда можно будет отправиться погулять на солнышко, на зеленую травку. А спирта здесь хватит надолго! Змий счастливо вздохнул и улегся на бок — от алкоголя ему всегда хотелось спать.
Квартира профессора Серебрякова была очень просторной по сравнению с теремами восемнадцатого века, но Брюсу казалось, что еще немного — и он задохнется от тесноты: так много было в комнатах физических приборов и полок с книгами. Сам граф все еще передвигался с трудом, по-обезьяньи опираясь на костяшки пальцев, но уже гораздо лучше, чем в первые часы после пробуждения.
Бродя между стеллажами с аппаратурой и книгами, он внимательно разглядывал их названия, выполненные странным, примитивным шрифтом, а главное, с ужасными орфографическими ошибками. Похоже, в будущем совсем забыли о буквах фита, ижица и ять. Книги по большей части имели какие-то жалкие бумажные переплеты, странные, убогие. Мебель тоже не радовала глаз своей простотой.
Он долго, с удовольствием, рассматривал свой портрет кисти Франсуа Буше, знаменитого французского живописца. Грызелла Маккормиковна выглядела на портрете как живая. Да, хорошая была домовая, и тебе ключница, и тебе рухлядница… Она не допустила бы такого беспорядка в комнатах, а черную мантию, висевшую на углу высокой полки, хорошенько бы выбила палкой.
От портрета Брюс перешел к зеркалу в углу комнаты, встал на подиум, оставшийся от орангутанга, внимательно себя рассмотрел.
От портрета Брюс перешел к зеркалу в углу комнаты, встал на подиум, оставшийся от орангутанга, внимательно себя рассмотрел. По сути, от прежнего Брюса, запечатленного на портрете, осталось только лицо с умными проницательными глазами. Маленькая головка плохо сочеталась с могучим телом обезьяны, но граф не очень расстроился. Его буквально распирала внутренняя энергия.
Слух у него обострился настолько, что он слышал малейший шорох в шахте лифта и на лестнице вплоть до нижних этажей. От ощущения животного здоровья и магической Силы ему хотелось все крушить и ломать вокруг себя. Только железная воля удерживала графа от такого рода поступков и действий.
Брюс подошел к окну и заглянул в телескоп: вот уж стоящая вещь, не то что эти непонятные ящики со стеклянными окошками и ручками, которыми забито все помещение. Он навел телескоп на Садовое кольцо, забитое мчавшимися без кучера и лошадей железными каретами. Брюс одобрительно хмыкнул. Слов нет, такой экипаж вещь чудесная! Как бы ему хотелось взглянуть на чертежи…
Раздался резкий звонок, и Брюс подпрыгнул от неожиданности. Звон шел из небольшого серого ящичка, потом в нем что-то щелкнуло, клацнуло, и из прорези стала выползать широкая бумажная лента с напечатанными буквами. Брюс на всякий случай отошел от непонятного устройства подальше и продолжил осмотр помещений.
Его внимание привлекла маленькая комнатушка, отделанная цветными изразцами на манер голландских. Посередине стояла большая лохань, вроде бы из голубого фарфора, сзади и выше нее была прикреплена еще одна прямоугольная посудина, а из ее крышки торчал черный, неизвестного материала шарик. Брюс протянул руку и легонько дотронулся до него. Ничего не произошло, тогда он слегка пошатал его, а потом потянул вверх, и тут в нижнюю посудину широким потоком хлынула вода.
Брюс вздрогнул от неожиданности, но ничего страшного не произошло. Как только он отпустил шарик, поток иссяк. Брюс с недоумением заглянул внутрь. Вода ушла в нижнее отверстие лохани. «Нужной чулан! — догадался граф. — Вельми изобретательно!»
Внимание графа привлек рулон тонкой мягкой бумаги, подвешенный в специальном держателе на стене. Открыв шкафчик за лоханью, он нашел целый склад этого добра. Брюс еще раз подивился предусмотрительности людей будущего. Продумано все до мелочей.