— Всенепременно, сэр, — по-гусарски, одной головой, поклонился ему Швыр и сделал вид, что щелкает каблуками кроссовок.
— Передавайте привет тетушке, Миша. И приходите к нам еще. Мы вам всегда рады, — с фальшивой улыбкой добавила Корделия.
Сказать то же самое Юле она, конечно, забыла, зато Владимир Владимирович весело ей подмигнул.
Родители Алисы ушли. Правда, Корделия не была бы собой, если бы перед этим не напомнила Алисе, что надо будет обязательно помыть посуду и вытереть со стола специальной салфеткой.
Дверь за Малышкиными захлопнулась. В квартире еще секунд пятнадцать стояла тишина, потом Юлька подпрыгнула несколько раз на месте и закричала:
— Ура, долой шнурков, да здравствует свобода!
Алиса ту же помчалась к себе в комнату, поставила диск с записью Михиной группы и вернулась на кухню, пританцовывая. Квартиру заполнил очаровательно хриплый голос Швыра. Он вещал рэперской скороговоркой:
Зимнее утро, холод за окном,
будильник как напильник, в постели тепло,
вырублю будильник, в школу не пойду,
школу эту видел я в гробу…
Швыров выслушал свой текст с недовольным выражением лица и тут же начал оправдываться в том смысле, что эта песня — «Убей свой будильник» — хотя и была в свое время хитом, довольно слабая и написана очень давно… Теперь у него другие интересы.
Все трое продолжили чаепитие. Алиса принялась ухаживать за Швыром, налила ему чаю и подсунула под руку вазочку с конфетами.
— Слушай, Миша, а баба Ванда помогает тебе, ну, с популярностью? — спросила без всяких церемоний Юлька.
— Нет, — рассмеялся Швыр, — я хочу всего добиться сам, без всяких магических костылей и подпорок. Мне магия, чтобы тексты сочинять или музыку, не нужна, поэтому я из принципа теткиной помощью не пользуюсь, а она на меня злится.
— Почему? — удивилась Алиса. — Разве ты не имеешь права сам выбирать свою судьбу?
Швыр объяснил, что он — последний представитель славного рода московских колдунов, который был известен в Москве с конца семнадцатого века. Своих детей у бабы Ванды не было, а знания ей нужно кому-то передать, желательно родственнику, чтобы не растерять поколениями копившуюся магическую силу. Вот она и настаивает, чтобы Миха учился ее ремеслу, пока есть время и возможность.
— И ты отказываешься? — удивилась Юля. — Не хочешь быть магом?
— Я же говорю, у меня другие интересы, — повторил с нажимом Швыр, — конечно, тетка и без моего согласия может мне Силу передать. Схватит за руку, сожмет — и готово. Она ведь очень сильный маг. Только нехорошо это, опасно, когда вся Сила сразу навалится, надо хотя бы порциями.
— Ой, а мне так хочется хоть немного колдовать научиться! — воскликнула Алиса.
Она ведь очень сильный маг. Только нехорошо это, опасно, когда вся Сила сразу навалится, надо хотя бы порциями.
— Ой, а мне так хочется хоть немного колдовать научиться! — воскликнула Алиса. — За это можно все отдать…
— И я тоже хочу! — подхватила Юля.
Швыр внимательно посмотрел на девочек.
— Вы что, всерьез думаете, что не имеете к магии никакого отношения? Ну вы даете! А как же вы обе прошли сквозь магический занавес и Сухареву башню увидели? Вам странным не показалось, что вы видите домового так же ясно, как меня? Значит, у вас тоже есть Сила. Вопрос в том, сколько ее и как ее применить.
Юля попросила объяснить, чем белая магия отличается от черной. Швыр задумался. По нему было видно, что ответ на вопрос дается ему с трудом.
— Понимаете, магия — это инструмент, средство, способ оказывать влияние на природу, или на человека, или на события. Каждый, кто прибегает к магии, стремится к власти над ними. В этом смысле все люди немного маги, но в разной степени. Когда кто-нибудь ставит свечку во здравие или за упокой или угоднику какому-нибудь и хочет, чтобы его просьба исполнилась — он уже занимается магией. А четкой границы между черной и белой магией нет. Я для себя так определил: если ты стараешься изменить судьбу человека не в его интересах, а в своих, значит, ты черный маг. А если помогаешь ему или стараешься восстановить равновесие между добром и злом, то белый. Только от вас зависит, кем вы станете.
Алиса и Юля слушали Швыра затаив дыхание. А когда он замолчал, переглянулись и бросились друг другу на шею.
— Ура, — крикнула Юлька, кружась с подругой в ритме вальса, — мы волшебницы! Алиска, ты фея Красной страны!
— А ты — Голубой! — подхватила Алиса. — Ура!
Швыр с печальной улыбкой смотрел на девчонок: они так радуются, им так весело. Того не знают, глупышки, что быть магом — страшное бремя, и тяжелый труд, и неимоверная ответственность, не говоря уже об опасностях, которые подстерегают тех, кто встал на этот скользкий путь. Многие из них погибли в молодые годы страшной мучительной смертью.
Поэтому ему и не хотелось становиться магом…
В полуподвале на Сретенке громко били барабаны. Миха, что-то бормоча себе под нос, сидел за своей ударной установкой и, отбивая ритм ладонями по гулкой коже, сочинял слова очередной песни. У него была отработана собственная методика создания текстов — сначала ритм, потом слова.
Есть такая маза — вопрос жизни и смерти.
Меня сбила «мазда», я видел в полете