— А меч, что души воинов в себе держит?
— Это тот самый меч, что сейчас у меня за спиной. Его дед Зарян добыл и мне в наследство оставил.
— Понятно… Очень уж много у тебя того, что мне бы иметь хотелось. Подаришь?
— Нет.
— Ну и ладно. Значит на мой меч колдовская руда пойдет. Как ее отличить-то?
— Не знаю, но у тебя сильный волхв, он поймет как отличить ее от простого железа. Но… Из той руды не только меч сковать можно.
— Ну нет! Орало я ковать не стану. Я не пахарь, я воин! Еду, золото и питье мой род всегда в бою добывал. Так тому и быть во веки веков.
Пир был в разгаре. Вино и мед лились рекой, да не столько в раскрытые рты, сколько по усам на маслянистый пол.
Рыба, птица и мясо поглащались в невообразимых количествах. Микулка закончил рассказ и старался не отстать от бывалых воинов, налегая на почти позабытое печеное мясо. Вино он употреблял осмысленно, помнил, что по утру ему нужна светлая голова. И даже раньше чем поутру.
— Хотел бы я спать пойти. — признался он князю. — Устал с дороги, да и в темнице разве отдых?
Владимир щелкнул пальцами, подзывая робича, велел ему отвести гостей в гостевые палаты.
— Только гляди, в разных палатах оставь! Она ему еще не жена, завтра будем за нее в скачке тягаться. А порченная девка не так сладка. Или ты уже…
— Нет. — честно признался Микулка. — Еще нет. Не довелось. Только… Разреши, князь, до рассвета коня подготовить?
— А у тебя свой конь есть?
— Да. Десятник Извек сберег его после Полоцка.
— Пусть будет так! — обратился он к робичу. — Слова сего витязя исполняй как слова любого воя, которого знаешь. Но к девке если пустишь, на кол посажу, как в Суне делают.
9.
Утро застало Микулку в конюшне. Теплый лучик весеннего солнца прогрел стойло, наполнив его плотным духом навоза и мягкого сена.
Ветерок радостно перебирал ногами, ластился влажными губами к руке хозяина.
— Узнал… — ласково шептал коню паренек. — Конячка моя… От тебя очень много ныне зависит!
Он шептал и шептал, успокаивая своего старого друга, гладил за ушами, кормил с ладони добрым зерном, потом вывел его в свежую чистоту утра, пахнувшую теплым запахом сена и дымом прогоревших ночных костров. Чирикали в утреннней тишине проснувшиеся с солнцем пичуги, да кто-то ворчал во сне на сенном навле. Киев просыпался, вплетая в хрустальную прозрачность воздуха все новые и новые звуки.
Первым стряхнул с себя заспанную оцепенелость Подол. Когда Микулка провел Ветерка через кузнецкую улицу, из мастерских уже явственно слышался скрип мехов, раздувающих пламя и первые, еще не стройные удары молота.
Румяная дочка пекаря, сама как сдобная булочка, брела навстречу, поскрипывая коромыслом и паренек обрадовался, ведь всякому ведомо, что девка с полными ведрами завсегда к удаче. Но на душе все равно было неспокойно, никак не уходил из памяти взгляд Владимира — влажный, полный желания, чуть ли ни раздевавший Диву прямо на пиру.
Эдак что в лоб, что по лбу! Даже если выиграть скачку, то как уберечься потом от удара ножом или от «случайно» упавшего с крыши бревна?
Микулка припомнил Тита, подославшего к нему убийцу в лесу, и тяжко вздохнул. Да… Ежели воевода не упустил случая случая отомстить за позор невесть откуда взявшемуся хлопцу, то чего ждать от князя? Тут уши надо держать торчком, а не то сегодня герой, а завтра и тризну не справят. Но не отступать же теперь! Да и куда отступать-то? Диву с ночи поселили со знатными девками, наверняка и приставили кого, чтоб не сбежала. Он даже не знал где стоит этот девичий терем, тут уж о побеге нечего было и думать.
Еще не дойдя до ворот, паренек услышал звук рога, созывавшего знать и простой не занятый люд на скачку. Ветерок запрядал ушами и презрительно фыркнул, словно успокаивал хозяина своей уверенностью в победе.
— Ты бы уж лучше молчал! — угрюмо отозвался Микулка, поправляя меч за спиной. — Видал княжих скакунов тонконогих? Такие и буйный ветер обгонят, а у тебя от ветра только имя. Но ведь кабы не ты, так надежды у меня совсем не осталось бы. Выручал ты меня не раз, авось и теперь выручишь…
Конь кивнул головой, словно понимая людскую речь и весело зацокал копытами по мощенной у ворот улице.
Но ведь кабы не ты, так надежды у меня совсем не осталось бы. Выручал ты меня не раз, авось и теперь выручишь…
Конь кивнул головой, словно понимая людскую речь и весело зацокал копытами по мощенной у ворот улице.
А за ворота уже людей вышло не мало — мужики, бабы, ребятня малолетняя. Каждый пришел поглядеть на нечастое зрелище, каждый имел в этой забаве свой интерес. Трудовые мужи и вои бились об заклад серебром и медью, а бабы больше интересовались главной виновницей состязания. Это что же за девка такая, ежели Владимир целое игрище устроил, чтоб взять ее по чести и совести, да по Покону отцов?
Дива сидела под наспех сколоченным навесом в окружении боярских жен, выделяясь среди них диковатой, необычной своей красой, все искала глазами Микулку, а когда увидала, сразу успокоилась и уверенная улыбка заиграла на ее ярких устах. Паренек от такого доверия расправил плечи, гордо задрал подбородок и ускорил шаг. Только выигрывать! Если Дива ни единого мига не сомневается в успехе, то ему, мужу и воину, сомневаться совсем зазорно. Она в него верит! Словно крылья выросли за плечами молодого витязя. Эх, кабы эти крылья, да за спину коню! Проку было бы больше.