— Понимаешь… Мы, можно сказать из плена, Богами клянусь, уж в любом случае не по доброй воле гостили. Потому без денег совсем. Эх… Ты бы лучше подумал, каково оно витязю по домам ходить хлеб собирать! Кабы не други, лучше бы помер с голодухи. К дорослым обращаться — стыдобище, может, думаю, малец поможет.
Что-то в этих словах зацепило мальчонку, он решительно направился к печи, вытянул из горшка все мясо, какое было, завернул в душистые листья, потом уложил в тряпицу полголовы сыра, два горячих, испеченных по утру хлеба, завязал узлом и выгнувшись от тяжести, передал еду незнакомцу. Тот улыбнулся по доброму, но видно было, что тревожится. А еще Волк запомнил, что витязь постоянно поглядывал в небеса, словно к погоде присматривался. А ведь ни облачка до самого виднокрая!
С того дня у мальчонки стало словно два носа, две пары ушей и вдвое больше глаз. Одни свои, а другие… чужие. Совсем странные. И не мешали! Мог их использовать, когда хотел.
Мог, например, видеть в кромешной тьме, правда без всякого цвета, слышать мог, как мышь под снегом пробирается в сухой траве, а нос… Нос мог различить по запаху всех знакомцев, разнить дурную воду от чистой, определить вино не вскрывая бочки, даже сколько лет выдержан мед, и с каких цветков взят. Ребятня его так и кликала по началу — Волчим Носом, а когда прознали про глаза и уши, стали звать просто Волком. Зато как тятя ухи в тот день надрал…
В самой середке луга возвышался невысокий холм, из-за чего простор и казался бескрайним — просто не было видно леса за ним. Волк пригнулся, чуть ли не встав на четвереньки, нос его дрогнул, потянув воздух. Да… Кто-то в траве прячется. И не один. Запах, правда, какой-то странный.
И не один. Запах, правда, какой-то странный.
Он сделал пару шагов не разгибаясь, прислушался — ничего. Ладно, идти все равно надо, остальные ведь ждут. Ждать всегда труднее, об этом забывать не стоит. Он разогнулся и, не переставая вслушиваться в каждый шорх, скорым шагом направился в гору…
* * *
— Полдень! — взглянув на солнце, хмуро сказал Витим. — Этот Барсук часом не в Любиче живет? Десять раз можно было бы лес пересечь в обе стороны!
— Погоди… — попытался успокоить его Сершхан. — Может разговор долгий вышел, не простое ведь дело!
Микулка лежал на спине, пожевывая травинку, а Ратибор, чтоб скрыть тревогу, вырезал новые стрелы.
* * *
…Верхушка холма заросла колючим чертополохом и луг с нее показался не таким уж большим. Волк приметил, что каждый новый шаг отдается как эхом, а если замереть неожиданно, то можно расслышать еще пару осторожных шагов.
Он осмотрелся и начал спускаться к лесу, когда чужие шаги стали чаще, громче, и вскоре превратились в приближающийся дробный топот, тихий но отчетливый. Витязь резко обернулся, описав мечом сверкающую дугу и в ужасе замер. Через луг, косым клином, на него стремительно приближались какие-то низкорослые твари числом не менее трех десятков. Были они лишены шерсти, похожи на крыс, с широкими жабьими пастями, утыкаными частоколом острющих зубов.
Волк встретил их, разя в раскачку, но зверюги быстро зашли с двух сторон и ему пришлось вертеться щепкой в водовороте, чтоб не дать щелкающим зубам ухватить за одежду. Твари просто поражали своей быстротой и ловкостью, но Волку было не до восторгов, потому что долго вывертываться таким манером было просто невозможно…
* * *
— Солнце за лес закатилось, а Волка все нет! — встревоженно сказал Микулка, разводя костер для ужина, обед они пропустили, потому как кусок в глотку не лез.
— Да уж… — Сершхан встал и начал ходить взад-вперед. — Целый день прошел, а ни слуху, ни духу.
— Успокойтесь! Мы сейчас ничем помочь не в силах. — буркнул Ратибор и срезал лишнее со стрелы.
Это уже была седьмая испорченная. Он воткнул нож в землю и хмуро уставился на огонь.
— Надо было вместе идти! — уверенно заявил Витим. — Послушались эту медвежью морду…
— Зря ты так. — Сершхан наконец уселся у костра. — Белоян в волшбе толк знает. И худого не насоветовал бы. Погодим еще.
— До темна? А потом? В эту чащебу полезем ночью? Лучше уж прямо сейчас.
— Только поедим сначала. — встрпенулся Ратибор Теплый Ветер. — По быстрому!
Все уставились на него и он примолк, опустив глаза.
— Значит так. — взгляд воеводы стал жестким как сталь. — Соратника своего мы не оставим. Коль есть возражения, неволить не стану, сам же отправляюсь прямо сейчас. Кто со мной?
Ратибор бросил в костер обломки испорченных стрел и стал рядом, колчан его был туго наполнен, а ветер тонко пел в надрывно натянутой тетиве. Сершхан не задумываясь стал с ними, поправив широкий пояс со своей смертоносной саблей.
— Микула, тебе останется самое трудное, ты уж извини. — неохотно сказал Витим.
— Что?
— Ждать. Если что, прикроешь, поглядишь за конями.
Если что, прикроешь, поглядишь за конями. Мы ведь без них не путники, а одни Боги ведают, куда нас теперь занесет.
Паренек стиснул кулаки от злости, но перечить не стал, прекрасно понимая, что ему и впрямь доверяют самое трудное, может быть даже самое важное. Просто не то, чего бы хотел он.
Внезапно в лесу раздался странный шум, будто великан раздвигал исполинские кроны деревьев и прямо на глазах изумленных друзей в сплошной стене леса образовалась изрядная прореха, через которую по заваленной листьями тропке вышел грязный и озлобленный витязь.