— Не шибко ты важная птица, чтоб сразу к князю… — медленно произнес он.
— Во-во! — подхватили остальные. — Для начала помойся и кобылу свою отмой. Али это конь?
От подступивших слез обиды у Микулки в носу защекотало.
— Вам что ли ведать, кто важен для князя, а кто нет? — дрогнувшим голосом спросил он. — Может у меня к нему важная грамота?
— Да уж куда важнее… По тебе видать, что князь без тебя дня прожить не сможет. Как звать?
— Микула. Я из Таврики сюда приехал, а родом из деревни под Киевом.
— Из Таврики, говоришь… Странный ты. Ладно. Я Извек. Меня князь поставил молодняк в дружину отбирать. А ты, чай для того и приехал?
— Может и за тем. Да только у меня для князя важное сообщение.
— Говори мне. Я ему передам.
— А откель мне знать, что ты тот, кем себя рядишь? — сжал губы Микулка.
— Не много ли в тебе, отрок, гордости? — оглядывая паренька с головы до ног спросил Извек.
— А сколько есть, вся моя, но с князем или с воеводами его мне увидиться надобно.
— А сколько есть, вся моя, но с князем или с воеводами его мне увидиться надобно.
— Да гнать его в шею! — посоветовал толстяк. — Стоим рядом с ним, только позоримся. Сопляк…
Тут уж Микулка не выдержал. Всякое он в уме перебирал, пока думал об этой встрече, ожидал и насмешек, и оскорблений, знал что в шею могут погнать, да только наяву все иначе ощутилось. Резче и больнее. Он исподлобья взглянул на обидчика и не желая начинать драку первым, сухо сказал:
— Это я-то сопляк? Свинья ты жирная…
Он даже повернулся к ратникам спиной, чтоб во всей красе показать свое пренебрежение. Толстяк бросился на паренька как из катапульты, на бегу занося для удара громоздкий кулак. Да только Микулка уже навидался среди печенегов эдаких удалых бойцов, не поворачивая головы скосил рассеянный взор, повел плечом, пропуская мимо себя четыре пуда стремительной плоти и подставил ногу. Толстяк грохнулся оземь с такой силой, что с доспеха посрывало с десяток булатных чешуек, зарылся носом в раскисшую грязь чуть ли не по уши.
— Говорю же, что свинья… — подходя к коню пожал плечами паренек. — А свинья грязь и в пустыне сыщет.
Извек жестом остановил остальных ратников, которые чуть не рычали от желания надавать по ушам наглому отроку. Но один из них сдерживаться не стал, сорвал с перевязи меч и не вытягивая из ножен замахнулся на Микулку словно дубиной. Паренек отступил на шаг, раскрутился волчком, как Зарян учил, и со всего раскрута угадал нападавшему локтем в подбородок до того, как тот успел меч опустить. От обиды и злости Микулка силу не расчитал, удар вышел очень уж резким, вышиб у обидчика сопли из носа шага на три. Ратник мигом ухнулся на землю как полено с телеги, даже не дернулся, меч отлетел аж до самого леса.
— Ты где так биться выучился? — удивленно спросил Извек.
— В горах… — зло буркнул паренек, потирая пришибленный локоть.
— Видать, не так ты прост, каким показался. Ладно, бери свою кобылу и идем со мной, я тебя к воеводе отведу, может и впрямь чего дельного скажешь.
Он обернулся на поверженных товарищей и задумчиво качнул головой.
— Вы их того… В себя приведите. — обратился он к оставшимся стоять. — На приступе каждый вой дороже золота будет.
Княжеские воеводы расположились на невысоком безлесом холме, что-то горячо обсуждали, тыкая пальцами в направлении добротных Полоцких стен. С десяток гридней рассыпались по двое вокруг холма, но Извека сразу узнали, пропустили бесприпятственно, а вот на Микулку покосились с явной неприязнью. Воеводы на него и вовсе не взглянули, что он для них?
— Вот, отрока привел, — обратился Извек к ним, — кажет, что есть у него к вам важное сообщение.
— У этого, что ли? — сверкнул глазами самый рослый, видимо старший. — Псиной от него воняет, чай не мылся полгода. А ну, подь сюды!
Микулка нерешительно подошел, оставив коня у подножия холма.
— Эге! Да у него и меч есть… — усмехнулся воевода. — Где украл?
— Вовсе и не украл! — не на шутку обиделся паренек. — Мне его дед в наследство оставил.
— Да ты ж его не подымешь, дурья твоя башка! А меч по всему видать знатный. Давай его сюда и говори что хотел.
Микулка напрягся от недоброго предчуствия, ощутил за плечами привычную тяжесть и немного расслабился.
— Меча я вам не отдам, мой это меч. А сказать хотел вот что. Регволд-князь о вашем напуске давно ведает, заготовил еды против осады, заготовил смолы, камней на стенах и стрел без счету. С ходу вам Полоцк не взять, загубите много людей. Нужно хитростью брать.
— Эко диво! — подбоченясь рассмеялся воевода. — Соплей перешибить можно, а лезет знатным воеводам советовать. А ну дуй отсель, пока в шею не погнали… Дуралей. Не видишь сколько рати пришло? Сметем Регволда как ветер дорожную пыль сметает.
Паренек чуть не разревелся с досады. Неглупый Извек ухватил его за шиворот, чтоб не учудил чего и толкнул в спину, подгоняя с пригорка.
— Давай, давай! Слышал, что воевода сказал? Вот и дуй отсель. Все. Если победим, отмойся и приходи ко мне. Мне в дружину смелые дуралеи нужны.
Он подсадил Микулку на коня, шлепнул по крупу и Ветерок помчался к лесу, откидывая копытами комья грязи.
Микулка был вне себя от злости. А еще больше сердце ныло обидой. Даже выслушать не захотели! Боровы откормленные… Он пустил коня вдоль кромки леса раздумывая как помочь русичам не загубить сотни ратников при подъеме на стены. Постоянно в голове крутилась чудо-ладья, да только без помощи воевод об этом нечего было и думать. Одному ему стену не взять… Взять бы ратников в лодию, хотя бы десятка два, можно было бы высадить их на стену, пробиться к воротам и открыть изнутри. Но воеводы и слушать не захотели. Беда…