* * *
Когда псарю было пятнадцать лет и он только-только лишился своей красоты, Петронилле сравнялось десять. Впервые тогда девочка и заметила этого раба и выделила его из числа других домочадцев. Да и то, по правде сказать, такого урода трудно не заметить.
Псарь красивую суку гребнем чесал. Собака лежала на боку, то и дело недовольно морща верхнюю губу, но псарю вполне покорялась — его уже и тогда звали Песьим Богом.
Петронилла обошла его кругом, поглядела с одного боку, с другого. Псарь поднял наконец голову, одарил ее двойным взором: глаз и голых носопырок.
— Ой! — сказала девочка. — Ты новый? Я тебя не знаю.
— Старый я, — молвил юноша.
— А почему я тебя прежде не видела?
— Это уж вам виднее, домна, почему.
Девочка села рядом на корточки и принялась ласкать суку, а псарь все водил гребнем по мягкой собачьей шерсти.
Так господское дитя свело дружбу с безносым рабом. После, когда вернулся домой любимый брат Петрониллы, Рожьер, — вернулся рыцарем — она совсем забросила дружбу с Песьим Богом. Но покуда Рожьера не было, всякий день заглядывала на псарню.
— Принесла? — деловито спрашивал Песий Бог.
Девочка одаряла его лакомыми кусками, похищенными со стола. За это он знакомил ее с собаками и растолковывал их повадки.
Один раз она спросила:
— А как тебя звать?
— Песий Бог меня звать. А хочешь — иначе зови, если получше придумаешь.
— Нет. По-настоящему — как?
— Не знаю, — беспечно сказал псарь.
— Но тебя ведь крестили в церкви?
— Не знаю, — повторил псарь, удивленный. — Может, и крестили. Мне не сказали.
— Всех ведь крестят, — убежденно сказала девочка. — Значит, и тебя тоже.
Псарю этот разговор совсем скучен. Но Петронилла прицепилась хуже репья.
— Если покрестили, значит, имя дали.
Тогда псарь, видя, что девочка никак не отстанет, сказал ей так:
— Знаешь что. Коли уж так тебе хочется, дай мне сама такое имя, какое понравится.
Подумав, Петронилла сказала:
— Хорошо. Тогда встань на колени.
Псарь, улыбаясь, повиновался.
Петронилла сорвала ветку с дерева и несколько раз взмахнула ею над головой псаря.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Я буду звать тебя Роатлант.
Псарь загыгыкал.
* * *
По весне Песий Бог подарил Петронилле щенка. Пса поименовали Мартыном. Был он белый, с россыпью черных пятен на гладкой шкуре, с длинным тонким хвостом и узкой долгой мордой.
Заставляя Мартына с рычаньем отбирать палку или выбирая блох с его голенького брюха, Песий Бог тешил Петрониллу рассказами. Знал он их великое множество. Иные были веселые, а иные и страшные.
— Псы — младшие детки дьявола, — говорит Песий Бог таинственно. — Я и сам имею над ними власть потому лишь, что получил ее от мессена дьявола.
Петронилла замирает в сладком ужасе. А псарь продолжает, поглаживая Мартына:
— Когда Господь Бог сотворил человека, был у Него помощник. Это как раз и был мессен дьявол. Ох, многое дал мне мессен дьявол и прежде всего — вложил в члены мои огонь неугасимый. Вечно ввергает меня этот дар в плачевные неприятности.
Петронилла тревожно глядит на него, потом на себя.
— А на меня эта беда не перекинется?
— Ты еще мала, — утешает ее псарь. — Слушай дальше. Создал Бог первого человека, а после, по совету мессена дьявола, — и женщину, Еву, подругу Адама. И вместе с нею создал он и плотское наслаждение. Вот уж воистину источник греха и несчастья.
Тут псарь показывает на свой нос — вернее, на то, что от носа осталось.
— Когда появилась женщина, то первым познал ее мессен дьявол, — продолжает псарь.
— Как это «познал»? — перебивает Петронилла.
— Как это «познал»? — перебивает Петронилла.
— Будто никогда не видела.
Петронилла мнется.
— Вблизи — нет.
Псарь оглядывается по сторонам — нет ли кого, а после, покопавшись у себя в штанах, извлекает жало, источник многих своих бед и неприятностей.
— Гляди, только быстро, а то мне твой отец и это оборвет.
Петронилла внимательно смотрит.
— Можно потрогать?
— Давай.
Она прикасается пальчиком. Жало вздрагивает и устремляется на нее. Побагровев, Песий Бог прячет его в штаны и грубо требует у девочки, чтобы та шла в кухню и несла ему воды.
Видя, что она мешкает, прикрикивает:
— Живей!
Петронилла выполняет, что велено. Он развязывает тесемку на штанах, оттягивает их и говорит:
— Лей!
С ковшом в руке она колеблется.
— Что, прямо в штаны?
— Да. Давай, быстро.
Зачем-то зажмурившись, она льет. Псарь стонет.
— Скажут, что ты обоссался, — деловито говорит Петронилла, оглядывая псаря, пока тот завязывает тесьму потуже. — Ну ладно, рассказывай дальше. Значит, у мессена дьявола был такой же хвост, как у тебя, и он познал этим хвостом Еву…
— Да, только хвост у него не чета моему. И когда он еще до Адама познал Еву, то она родила на свет Каина, а уж Каин породил первых собак…
— Значит, собаки и люди — родня?
Петронилла поражена.
— Да, через мессена дьявола мы родня псам, — подтверждает Песий Бог. — Это родство видно из привязанности между людьми и собаками. А уж если человек может повелевать псами, это верный знак того, что ему помогает сам дьявол.
— И тебе?
— Да, — важно говорит Песий Бог.
Петронилла смотрит на него почтительно.
— Откуда ты только все это знаешь?
— Слушал, как учил один добрый человек. Совершенный.