— Молчи! — мягко приказал Алехандро, опускаясь на колени около друга и закрывая его рот своей твердой ладонью.- Они многого не знают, ничего не подозревают о гнусных замыслах твоего отца, а поэтому не смущай их непорочные умы всякими неведомыми словами и опасными рассуждениями!
Рей схватил друга за загорелое запястье и благодарно, почти благоговейно прижался губами к его пальцам. Алехандро понимающе усмехнулся и нежно погладил обветренное лицо юноши.
— Ты, наверно, сердишься на меня? — жалобно спросил Рей со слезами в голосе.- Я неосмотрительно втянул нас в неприятности, и мы оба чуть не погибли.
— Нет, ты ни в чем не виноват.- Алехандро выпрямился и безразлично дернул плечом, но взор его широко распахнутых глаз неотступно, жадно следил за рельефными очертаниями острова Сатар, медленно тающими в туманной дымке.- И более того, я бесконечно благодарен тебе за эту сумасбродную вылазку. Я многое понял и узнал, а еще — я увидел ее… — Лицо виконта приняло восторженное выражение.
Рей не решился побеспокоить друга и спросить — о ком именно подумал виконт в этот момент, но, кажется, он и так уже обо всем догадывался…
Антонио не бежал, а буквально летел, не чуя под собой ног.
Неудобные деревянные сандалии звучно грохотали по булыжникам каменной мостовой. Время от времени изношенная обувка зловредно сползала вбок, так и норовя свалиться окончательно, и тогда послушник ловко подхватывал сабо обеими руками, чтобы не глядя, торопливо сунуть пальцы в веревочные петли, заменяющие нормальные ремешки, но весьма плохо справляющиеся с удержанием грубых, кустарно сработанных сандалий на его грязных, мозолистых ступнях. Антонио торопился — ведь виконт ждать не любит, а его высокопреосвященство — тем более!
Запыхавшись и трижды взопрев под коричневой шерстяной рясой, юноша все же достиг ворот герцогской резиденции — своего конечного пункта назначения. На мраморных ступеньках дворца вынужденно томились два кирасира, совершенно озверевшие от жары и безделья.
— Гляди-ка, Санчо,- обрадовался нежданному развлечению первый,- придурок из монастыря зачем-то прискакал!
Как известно, умный отличается от дурака тем, что в одной и той же ситуации он умело ставит перед собой правильную задачу, а дурак — наживает проблему. По меткому определению Кардинала, особым умом Антонио, в отличие от похвальной набожности, не блистал никогда. Поэтому и сейчас, вместо того чтобы смиренно промолчать, послушник совершил очередную глупость, необдуманно вступая в заведомо проигрышную перепалку, при этом абсолютно забыв знаменитый девиз подчиненных де Ретайю вояк, гласивший: «Встречают по одежке, но бьют-то всегда по мордешке». Правда, храбрый лейтенант ужасно обижался, когда остроумный виконт переиначивал их девиз по-своему: «Мы сильны, да мозгом сиры. Мы на то и кирасиры». Короче говоря, монахи и военные всегда вполне стоили друг друга во всех сферах самореализации — как умственных, так и физических.
— И вовсе я не придурок,- оскорбленно запротестовал Антонио.- Я — посланник его высокопреосвященства к его светлости виконту Алехандро.
— Ишь ты,- усмехнулся второй кирасир,- размечтался попик: виконта ему подавай! А может, сразу самого Герцога? Много вас тут таких ходит!
— Но как же,- растерялся добросовестный послушник.- У меня же письмо! — И он хвастливо продемонстрировал свернутое трубочкой послание, действительно запечатанное внушительной кардинальской печатью.
Караульные заинтересованно переглянулись:
— И правда вроде бы печать верховного прелата,- нерешительно протянул первый.- Может, пропустим?
— На солнце ты перегрелся, что ли, Педро? — искренне удивился тот, кого звали Санчо.- Забыл приказ командира? Виконт готовится к торжественному богослужению, а посему пускать к нему никого не велено. Но вот если ослушаемся, то получим наряд вне очереди и будем, на потеху нашей роте, зависать весь праздник у этих проклятых ворот, вместо того чтобы пиво с друзьями пить и веселиться.
Сразу стало заметно, что Педро также ничуть не вдохновился этакой неутешительной, зримо открывающейся перед ними перспективой:
— Вали-ка ты отсюда, долгополый,- вежливо посоветовал он Антонио.- А письмо для его светлости мы и сами передадим!
Юноша чуть не расплакался от разочарования.
— Не могу,- жалобно блеял он,- приказано вручить лично в руки!
— Ну, тогда жди,- ехидно заржал Санчо,- может, виконт и выйдет в город… к вечеру…
Расстроенный послушник попробовал подольститься:
— Неужели два таких храбрых воина не пропустят во дворец одного слабого мальчишку? Я ведь тоже в детстве мечтал в гвардию поступить, да вот… — тут Антонио завистливо шмыгнул носом,- не взяли!
— А почему не взяли — слабаком оказался? — с чувством огромного превосходства снисходительно осведомился Педро.
— Ясно дело, слабак! — согласно поддержал напарника Санчо.- Да он даже честь отдавать не умеет!
— А как это — честь отдать? — простодушно вопросил совершенно не искушенный в подобных вещах Антонио.
— Как, как… — совсем зашелся в хохоте Санчо.- Сходи к веселым девочкам — они тебя научат!
Послушник немедленно покраснел как помидор:
— Греха на вас нет, да простит меня святая Ника! Мы же выдерживаем целибат!