Фен громко икнул и свалился с камня.
Я расхохоталась в голос и протянула руку, помогая напуганному другу подняться на ноги.
— Пошутила, значит! — сердито, но с видимым облегчением констатировал штурман.
— Угум-с!
— А если… — начал Фен. Но я зажала ему рот, указывая на небо. Юноша послушно поднял голову.
Над нами ярко светились с детства знакомые созвездия.
— Помнишь,- чуть слышно шепнула я,- как мы ночью удирали из дортуаров и собирались на башне у главного телескопа? Таращились на звезды, нетерпеливо отталкивая друг друга от окуляра, и безудержно мечтали: вот вырастем мы, станем великими капитанами — и полетим к неизведанным планетам?
— Помню! — дрогнул железный Феникс.
— Наши мечты исполнились, прошли сотни лет, а звезды остались почти теми же!
— Почти? — скосился на меня Фен, потому что я выделила интонацией именно это слово.
— Да, почти. Видишь вон там, в созвездии Ориона, темное облачко вокруг третьей справа звезды? Она потухает, остывает, гибнет. Тысяча лет — немалый срок даже для Вселенной. А вон там, в созвездии Лебедя, появилась лишняя звездочка, яркая и золотистая. Мы наблюдаем рождение сверхновой. Тысяча лет — это же целая прорва лет, понимаешь, дикая уйма времени…
Штурман нахмурился, явно не догадываясь, к чему я веду.
Я вздохнула…
Ночь завораживала тишиной. Чуть потрескивали ветки в лесу, словно предупреждая: завтра будет морозно,- а нам ведь придется опять идти пешком, хотя, подозреваю, уже недалеко…
— Ника! — Штурман отвлек меня от нерадостных мыслей.- Я никак не могу уследить за нитью твоих размышлений!
Я вздохнула еще раз, полной грудью, спеша насладиться последней спокойной ночью в моей жизни. Откуда-то я твердо знала, что ей суждено стать именно такой — последней. И в очередной раз спросила себя: нужно ли мне проклинать или, наоборот, благословлять свою необъяснимую интуицию мутанта?
— В детстве мы все горим страстным желанием изменить мир, сделать его лучше, чище. Но со временем начинаем понимать, что это — невозможно. Тех, кто продолжает упрямо цепляться за наивные романтические мечты, постигает жгучее разочарование, калечащее слабые личности и закаляющее сильные. Не желая слепо прогибаться под окружающий нас мир, мы начинаем перестраивать свой менталитет, гибко подстраиваясь под неумолимую реальность. Подстраиваться — но не прогибаться. Чуешь разницу?
Фен задумчиво кивнул. Мои рассуждения в принципе почти не расходились с его собственной теорией выживания.
— Но в мире, к сожалению, существуют некоторые объективные факторы, ничуть от нас не зависящие.
Подстраиваться — но не прогибаться. Чуешь разницу?
Фен задумчиво кивнул. Мои рассуждения в принципе почти не расходились с его собственной теорией выживания.
— Но в мире, к сожалению, существуют некоторые объективные факторы, ничуть от нас не зависящие. Помнишь, как ты недавно сказал про время? — продолжила я, с упоением вдыхая сладкий, обжигающе холодный воздух, каплями горячего коньяка скатывающийся, кажется, в самое естество моей души. Воздух, из которого я старалась извлечь последнее, максимально доступное мне удовольствие.- «Но ведь время не проведешь».- Я почти дословно процитировала мудрую фразу штурмана.- Вот поэтому нам так нравится смотреть на ход событий, изменить которые мы не в силах. При этом мы испытываем восхищение, смешанное с недовольством. В некоторых ситуациях человек четко осознает свое бессилие перед временем, перед вечностью. Например, когда смотрит на горящий огонь, текущую воду…
— Работающую женщину! — со здоровым мужским эгоизмом ехидно подсказал Феникс.
Я одобрительно хмыкнула:
— А что получится, если попробовать изменить ход независимого от нас события? «Провести» время?
— А я почем знаю! — недогадливо буркнул Феникс.
— Подозреваю, не стоит и пытаться.- В этом я тоже была убеждена на все сто процентов.- Лучше послушно следовать тому, что и должно произойти. Захария задумал некий хитроумный план, который пока почему-то дословно сбывается по всем пунктам, даже в мелочах. Не уверена полностью, что здесь первично — логика или его гениальное предвидение, но проложенная им тропинка судьбы плавно ведет нас к намеченной цели, и я затруднюсь предположить, что произойдет в том случае, если мы нарушим цепь навязанных нам событий, так сильно взаимосвязанных между собой. Да и отнюдь не дураком наш директор оказался, подстраховался от попыток смухлевать: места искусственных аномалий, созданные им, не предоставляют возможности связаться со звездолетом или задействовать его летные ресурсы…
— Как если бы мы попробовали подменить лицензионную версию игры ее пиратской копией! — рассмеялся штурман.
Меня немного покоробило подобное хакерское сравнение, хотя я честно признала его меткость и точность.
— Да. И понимаешь, мне вовсе не нужна кривая пиратская копия зарождения нового витка цивилизации, создания нового человечества. Опыт подсказывает, что таким торопливым образом можно остаться без неких важных комментариев или нахватать трудноизлечимых вирусов. А у нас, заруби это себе на носу, совсем уже не осталось времени на какие-либо ошибки…
Юноша поднял горсть снега и начал лепить твердый снежок, пытаясь скрыть бурную волну эмоций, вызванную в его душе такими понятными и простыми словами капитана. Снежок вышел кругленьким, ровненьким, аккуратненьким, словно только что родившийся шарик, своими очертаниями напоминавший едва сотворенную и открытую планету. Фен немного подержал его в ладони, а затем доверчиво-трогательно переложил в руку рыжеволосой девушки с глазами мудрой старухи, как будто вверяя ей свою судьбу.