— Пенелопа, — сказал Духарев.
— Точно! Вишь, брат, старею, — сокрушенно произнес Мышата. — Простое имя вспомнить не могу.
— Не прибедняйся, — усмехнулся Сергей, знавший, что под черепной коробкой названного братца умещается больше торговых цифирей, чем в самой толстой здешней книге. — А с чего ты взял, что девушка не откажет нам?
— С того, что управляющий ее, Пчелко, ссуду взял. Под залог межицких земель. Это поместье ихнее, — пояснил Мыш. — На год взял. Ныне срок расплачиваться, а отдать ему нечем. Это я точно знаю, потому что Пчелко этот ко мне пришел. Он сам из Скопле, отца моего знал, и вроде как даже в родстве с нами дальнем. Думал, я помогу.
— А ты?
— Помог, конечно! — Мышата даже удивился. — Я ж тебе сказал, что боярышню для себя присматривал. Но для родного племяша — не пожалею! Не беспокойся, брат, нам не откажут! Это в Киеве батя наш изгоем был. А здесь Радов Скопельских уважают. У нас с тобой родичей — что грибов после дождя. Одного я понять не могу, зачем батька к русам подался? Сколько у людишек не спрашивал — не знают. Сказывали, был в ближниках у кесаря Симеона, а как тот помер, сразу уехал. Почему — не ведают, а кто ведал, тех уж нет. Из симеоновских витязей ныне ни одного не осталось… Слушай! — внезапно встрепенулся Мыш. — А может, ты узнаешь?
Конь Духарева недовольно фыркнул. Не любил, когда кричали над ухом.
— Интересно — как?
— Так ты ж ведун!
— Извини, брат, я по заказу не могу, — огорчил его Сергей.
— Жаль!
— Да я тебе и без ведовства скажу, — усмехнулся Духарев. — Да ты сам уже и ответил.
— Это как?
— Да так! Сам же сказал: из симеоновских витязей ныне ни одного не осталось.
— А?а?а… — протянул Мыш и тут же встрепенулся: — Глянь, Серегей! Вон за тем ручьем начинается Межицкое господарство. Его земли великодушный… — тут он хмыкнул, — … кесарь Петр оставил покойной матушке нашей красавицы. Вон за той рощицей — взгорок, его отсель не видно, так там раньше Межицкий замок стоял. Когда Петр с братьями воевал, батька боярышни нашей в нем заперся и месяц осаду держал. Потом сдался, только Петр его все равно казнил, а замок повелел разрушить. Так что там одни развалины.
А теперь туда глянь: видишь домик? Прежде там управляющие межицкие жили, а теперь он — господский.
Духарев прищурился:
— Ничего себе домик, — сказал он. — Симпатичный. А как зовут девушку?
— Крестили Еленой, а так Людомилой кличут. Эй, Рябчик! — крикнул он одному из своих челядников. — Ну?ка, бегом туда. Возвести хозяевам, что Мышата Радович и воевода киевский Серегей в гости жалуют!
Духарев хмыкнул.
Надо же! «Возвести!»
Впрочем, может так и надо. Мыш здешние обычаи лучше знает. Надо бы его к посольству привлечь: форсировать переговоры. Надоело уж в этой Преславе париться. Домой пора.
Сергей не знал, что скоро всё изменится, и пребывание в Преславе перестанет быть ему в тягость.
Рядом с Духаревым госпожа межицкая Людомила казалась небольшой, но в действительности ростом была высока. Может, даже повыше Артема. Стройная длинная шея облита голубым бархатом. Голова казалась слишком крупной из?за уложенной кругом толстой светлой косы, прикрытой кисейным шарфом и увенчанной махонькой серебряной диадемой. На диадеме поблескивали цветные камешки. На госпоже межицкой была длинная просторная туника с широченными рукавами, отделанными вышивкой и канителью. Под туникой — синяя рубашка с узкими рукавами, прихваченными шнурками у запястий. А поверх туники — красный плащ с зеленой подкладкой, отороченный мехом бобра. Впрочем, насчет бобра Духарев мог и ошибаться. За всеми этими драпировками разобрать, какова у девушки фигура, было сложновато, но двигалась боярышня плавно и величаво, словно в торжественном танце.
— Приветствую тебя, воевода киевский! — произнесла хозяйка, качнув головкой.
— Здрава будь, боярышня! — Духарев с достоинством поклонился.
— Привет и тебе, Момчил Радов! Принять тебя в этом доме — честь для меня!
— Лицезреть твою красоту — вот истинная честь! — куртуазно отозвался Мышата.
Духарев почувствовал легкий укол ревности.
С чего бы?
— Прошу вас, благородные гости! — Шажок в сторону и приглашающий жест. — Входите!
Первым вошел Мыш. Духарев за ним. Проходя мимо хозяйки, на миг задержался ступенькой ниже, заглянул в глаза…
Она не потупилась, даже не мигнула. Встретила таким же откровенно?изучающим взглядом. Серые ее глазки в обрамлении вычерненных ресниц блестели, нет, сверкали ярче драгоценностей на скромной диадеме.
«Однако… — подумал Духарев. — Чертовски привлекательная девчонка!»
Пустые слова, примитивные.
Она его зацепила, крепко зацепила. Сергей это чувствовал. Что?то такое плеснуло из чарующих серых глаз… пьянящее.
«Нехорошо, — подумал Сергей, вступая в прохладный сумрак старого дома из пронизанного солнцем южного дня. — Я ведь на смотрины приехал, невесту для сына выбрать…»
Но это шло от головы, а не от сердца. На самом деле он уже точно знал: невестой Артема этой булгарке не бывать.
После получасовых обменов любезностями и опорожнения полуведерного кувшинчика с морсом (вина гостям не предложили) Мышата приступил к делу.
— Вот, изволь взглянуть: парсуна сына воеводы Серегея и моего племянника. Приехал в Преславу вместе с отцом… — Мыш протянул через стол руку с новеньким эмалевым медальоном.