Итак, орудия разместили заранее, но скрытно подвести к лагерю несколько десятков тысяч воинов при наличии нормально организованной стражи — невозможно. Йосып же не был настолько беспечен, чтобы начисто исключить возможность внезапного нападения. Хакан Хузарии не доверял своим подданным. Не доверял настолько, что охрану его царственной персоны несли исключительно чужеземцы. А вот охрану лагеря он возложил на хузарские части. И кони хузарские паслись не у реки, а ближе к холмам. Захотят русы напасть на лагерь хакана — первыми на их пути хузары окажутся. Пока будут воины Святослава прорубаться сквозь хузар, элитные части Иосыпа успеют подготовиться: вздеть брони, построиться в боевой порядок…
Началось!
Грохнули баллисты, и первые снаряды с огненной начинкой, выпущенные на пределе дальности, накрыли расположение торков. Ух, как там стало светло!
— Как блохи на жарке! — точно охарактеризовал ситуацию Икмор. — Молодец Бодай!
— Точно кладет, — согласился Святослав. — Я гляжу, воевода, первых богатырей ты под свою руку забрал!
— Не всех! — возразил Духарев. — Сам я — тоже не из последних, а вот под твоей рукой хожу.
Тем временем Бодай перенес «огонь» на соседний «курень». Теперь «зажигательные» сыпались туда, а расположение торков «полировали» обычными камешками. Урон от обстрела был невелик. Эффект главным образом психологический. Но зато какой!
— Ударим, батька? — с жадным нетерпением проговорил Икмор.
— Погоди, — осадил Святослав. И добавил с досадой: — Эх, до хаканских шатров камнями не достать!
— Железом достанем! Ну, батька! Можно?о?
— Шлем! Пику! — отрывисто бросил Святослав. Отрок тут же подал требуемое.
— Княже, ты хоть в самую драку не лезь, ладно? — попросил Духарев. — Тебе ж сечей править! Найдется, кому ворогов рубить!
Князь фыркнул, надвинул на лицо варяжский, с прорезями, шлем.
— Нурманам знак подать не забудь! — велел он. — Икмор! Подыма?ай!
Свистнул пронзительно и поскакал с холма. За ним черными птицами полетели гридни из малой дружины, а у подножия холма, опережая князя, вылетели из?за рощицы Машеговы хузары. И сразу закричали по?своему: «Расступись! Расступись!», чтобы бывшие хузары Йосыпа сгоряча не встретили русов стрелами.
Но те блюли договор — пропустили. И Машега, и малую киевскую дружину, и всю конницу русов. На холмах остались лишь Духарев с варягами Трувора да Бодай с расчетами орудий, продолжавших утюжить лагерь противника.
Духарев видел, как хузары Машега ворвались в ближайший наемнический (гузов) лагерь и, вопя по?хузарски, закидали вражеских воев стрелами. Духарев с легкостью представлял, что там сейчас творится. Сонные растерявшиеся тузы, услышав хузарский боевой клич и ловя град стрел, наверняка решили, что их предали союзники, соседи по лагерю. Гузы — хорошие воины и с легкой хузарской конницей воевать привычны. Построиться, прикрыть щитами своих лучников…
И тут на них лавиной обрушилась латная кавалерия русов! Лязг, хруст, пронзительные вопли… И стальная волна, разметав ошметки недавно еще крепкого войска, катится дальше. И где?то там, в этой волне — Артем…
— Велим! Сигнал! — зычно скомандовал Духарев.
Горящий факел ткнулся в кучу облитого маслом хвороста. Бешеное пламя взметнулось на два человеческих роста — и упало, сбитое наброшенной воловьей шкурой.
— Р?р?аз!
Дымящуюся шкуру сдернули (пламя опять прыгнуло вверх), облили водой и снова бросили на хворост.
— Два?а!
Новый прыжок пламени.
— Тр?ри!
Где?то на реке наблюдатель Эвила увидел три вспышки и дал знать вождю. А может, сам ярл Эвил Оттарсон углядел знак, по которому спрятавшиеся в темноте драккары мгновенно ожили, растопырились веслами и понеслись к берегу.
Духарев, конечно, ничего этого не видел: темно и далеко. Но он знал, что ярл не оплошает. Викинги — великие искусники в таких делах. Ночь им не помеха, а помощник.
Внизу кипела битва. Теперь уже по всему вражьему лагерю пылало множество огней. Некоторые — особенно яркие. Это огонь перекинулся на шатры.
Духареву остро захотелось туда, вниз. Рубить, колоть, рвать горло боевым кличем…
— Батька! — окликнул воеводу Трувор. — Глянь туда!
— Что?
Духарев знал, что в указанном направлении проходит между холмов караванный путь. Там обосновались пятнадцать сотен воев под началом Люба, тысяцкого из старших княжьих гридней. Им велено было стоять крепко и брать в копья всех, кто попытается уйти дорогой.
— Там вроде бы уходят, батька. Быстро уходят, должно быть, конные.
— Ах ты!.. Любовы — пешие!
Духарев додумывал мысль уже на ходу.
— Коня мне! Велим, вы с Бодаем — здесь, за старших! Трувор! Бери всех! За мной!
Духарев скакал, не разбирая дороги, уповая лишь на то, что конь под ним не споткнется и не оступится. За ним, разбрасывая копытами комья земли, мчалась тысяча Трувора.
Сергей помнил, что здесь, с западной стороны холма, то ли луг, то ли поле. Одним словом, ровно. Так и было. Правда, почва оказалась рыхлой, неудобной для быстрой скачки, но это было лучше, чем ломиться через превратившийся в поле боя лагерь.
«Ус?пей! Ус?пей! — выдыхал Сергей в ухо Пепла, рассекающего грудью теплую южную ночь. — Ус?пей…»
Длинный холм закончился внезапно. Духарев увидел купу деревьев, сбоку — какой?то дом, обогнул его слева… и оказался на дороге. Прямо перед всадником в светлом, хорошо заметном в темноте доспехе.