В общем, испросил Машег у хакана разрешения покинуть столицу, и хакан позволил.
Уезжал из Итиля Машег с радостью. Душно ему было в пропахшем нечистотами городе, тесно на узеньких улочках, где между глиняными заборами не разъехаться двум повозкам.
В «царском городе», возведенном на острове и окруженном стенами повыше городских, нечистотами не воняло. Там журчали фонтаны и стояли настоящие дома, а не глиняные халупы. Не просто дома — дворцы. А краше и выше всех — дворец самого хакана. Хотя нет, не всех. Минареты мечети — выше.
Хорошо пахнет на острове: цветами и молодым вином. А все равно душно. И душнее всего во дворце, где за каждым словом — намек, а слава измеряется в деньгах и близости к уху святейшего хакана.
Машег тоже мог нашептывать в это ухо, и денег у него было теперь не меньше, чем у «византийцев». Мог, но брезговал. И не хотел, чтобы его дети воспитывались среди полуевнухов.
Уехал. И забыл о своем хакане. И надеялся, что хакан тоже забудет о нем. Зря надеялся.
Дурная весть застала Машега в степи. И принес ее Рагух. Сам. Такое никому не доверишь.
— Хакан послал за твоей головой! — сказал он, смочив пересохшее горло чаем, поднесенным ему Элдой.
В белом шатре Машега они сидели втроем.
— Ему сказали, что ты злоумышляешь против него.
Машег погладил рыжеватую бороду:
— И он поверил?
— Когда очень хочешь во что?то поверить, непременно поверишь, — сказал Рагух. — Я узнал поздно. Двух коней загнал, но теперь у тебя есть день, чтобы забрать своих и уйти.
— А моя земля? — лицо Машега потемнело. Элда смотрела на него с тревогой. Если муж сочтет, что задета его честь, он будет способен на самые опрометчивые действия.
— Твоя земля так и так достанется хакану, — сказал Рагух. — Без тебя или вместе с тобой. Не доставляй ему такого удовольствия, уходи! Уходи, Машег! Уходи к русам: они тебя примут!
Машег думал.
— А ты? — наконец спросил он. — Если узнают, что ты меня предупредил, тебе несдобровать.
— Если узнают, что ты меня предупредил, тебе несдобровать.
— Я справлюсь, — ответил Рагух. — Машег, ты не раз спасал мою жизнь… («Ты тоже», — вставил Машег). Уходи! Забирай семью, табуны, все, что ценное… Магометане не догонят тебя в степи!
— Магометане? — встрепенулся Машег. — Хакан послал за мной не хузар, а магометан?
— Нам он не доверяет, — мрачно ответил Рагух. — Тем более в таком деле, как твое.
— И много магометан?
— Много. Три сотни.
— Ого! Триста арабов на одного хузарина!
— Я и говорю — много.
— Ты считаешь — это много? — настроение Машега явно поднялось. — Говоришь, у меня есть день.
— День — точно. Завтра после полудня они будут здесь.
— Значит, у меня есть не только день, но и ночь! А кто их ведет? Тоже магометанин?
— Нет. Это вторая плохая новость. Их ведет Шлом бар Йогаан.
Машег приподнял бровь:
— А не сын ли он того Йогаана, который высудил у моего отца итильские виноградники?
— Сын, — подтвердил Рагух. — Старший.
— Как хорошо! — Машег широко улыбнулся. — Триста магометан, говоришь?
— Триста. Из личной стражи хакана. Каждый стоит троих воинов.
— Ты так считаешь?
— Я их видел в деле.
— А я нет, — усмехнулся Машег. — Было бы любопытно посмотреть.
— Ты что, собираешься с ними драться? — воскликнул Рагух.
— Собираюсь. Спасибо тебе! — Машег встал и обнял друга, но сразу отстранился. — А теперь уезжай! Я сам заарканю для тебя пару лучших коней. Поспеши!
Рагух поглядел на друга… и внезапно ударил его по плечу.
— Хочешь от меня избавиться? — засмеялся он. — Не выйдет! Я остаюсь.
— Ты что? — нахмурился Машег. — А твоя родня?
— Родня? Родители мои умерли давно. Мои братья мертвы, а первая жена умерла, пока мы с тобой служили русам. Один мой сын убит печенегами, второй воюет где?то в Сирии с византийским воеводой Цимисхием. А моя новая жена, благородная иудейка из почтенной семьи константинопольских шелкоторговцев… Она довольно приятна на ощупь. Такая пухленькая, белокожая… И очень хорошо воспитана: никогда не рыгает, не сморкается, не портит воздух… Зато непрерывно болтает. Наверное, чтобы не лопнуть от избытка газов. Нет, дружище, этого слишком мало удержать меня в Итиле. Ты — моя родня, Машег!
— Отлично! — Машег улыбнулся. — С тобой мы их точно побьем!
— Вы сошли с ума! — заявила Элда, с большим неодобрением слушавшая монолог Рагуха, особенно его высказывания касательно новой жены. — Вдвоем — против трех сотен! Зачем тебе вообще драться? Забирай все, и уходим!
— Молчи, женщина! — произнес Машег. — Ты не понимаешь, что такое честь!
— Зато я понимаю, что такое жизнь! Можешь сжечь усадьбу и сады с виноградником, если не хочешь оставлять их врагу!
— Вот! — Машег повернулся к Рагуху. — Сколько лет живет со мной, а так и осталась нурманкой. Не будем терять времени, друг. Триста магометан — это не так уж много, но все равно слишком много, чтобы мы управились с ними вдвоем!
Рагух немного ошибся. Посланцы хакана появились не после полудня, а ранним утром. Отбив непривычный к многодневной верховой езде зад о седло, «карающая рука хакана» Шлом бар Йогаан сменил седло на палубу.
Выиграл полсуток и вдобавок рассчитывал нагрянуть внезапно. Но забыл, насколько густо заросли тростником берега в низовьях Дона.