— Немедля отпусти моего холопа!
— Ах это твой холоп… — протянул Духарев. — Значит, за его воровство мне с тебя следует спрашивать?
— Какое?такое воровство? Не было никакого воровства! — запальчиво закричал Шишка. — Ты сам…
Тут он сообразил, с кем говорит, и осекся.
— Я сам — кто? — вкрадчиво поинтересовался Духарев. — Ты договаривай.
Шишка договаривать не стал. Еще слово — и потянул бы его воевода на правеж. А правеж по?варяжски — это выйти на перекресток и драться. Шишке вовсе не хотелось, чтобы варяжский меч проделал в его упитанном теле несовместимое с жизнью отверстие.
Боярина выручил посыл от княгини. Ольга звала воеводу в горницу.
— Много воли забрал, воевода! — сердито бросила княгиня. — Боярам моим грозишь, людей ни за что бьешь! Ишь, указывать решил, как мне править надобно! Забыл, что сам ко мне пришел и моего суда ищешь?
— Да я могу и не искать, — сказал Духарев.
Препирались они с Шишкой уже часа два. Достало. Княгиня, сначала отнесшаяся к воеводе благосклонно, постепенно начала брать сторону своего боярина. Отчасти потому, что за эти два часа в терем набилась прорва народа — все Ольгины бояре, такие же хапуги, как пузан Шишка. Эти, не стесняясь, орали в защиту своего кореша. А Духарев был один. Даже гридни его остались снаружи, во дворе.
— Могу и не искать, — сказал Сергей.
— Могу и сам рассудить. Кто думает, что я княжью землю защищать умею, а свою — нет, тот очень ошибается. Если ты, княгиня, не можешь умерить жадность своего боярина, я сделаю это сам! Но не обессудь, обойдусь как с пойманным разбойником.
— Ты никак грозишь мне, воевода?
— Предупреждаю. И не тебя, а вот этих… — он обвел взглядом столпившихся вокруг бояр.
— А не боишься, что я велю наказать тебя за дерзость?
Духарев усмехнулся и положил руку на оголовье меча. Он был один, а бояр — десятка три. Все, как и положено, при оружии. Но пожелай княгиня действительно его наказать, пришлось бы кликнуть стражу.
Ее ближники на такого, как Духарев, могли только тявкать издали. И в этом было серьезное отличие партии княгини от партии ее сына. И уж, конечно, Святослав не стал бы устраивать целый спектакль из?за паршивого лужка стоимостью в четверть гривны.
— Осмелишься обнажить меч в моем тереме? — поинтересовалась Ольга.
Духарев пожал плечами.
— А вот я сейчас велю тебя в цепи и в подпол.
— Может, проще сразу в землю закопать? — предложил Духарев.
Бояре возмущенно загалдели. Ольга в ниточку сжала губы. Не любила она, когда напоминали о подробностях ее мести древлянам.
Какое?то время она колебалась: не кликнуть ли стражу?
Духарев ее прекрасно понимал. В той экономической реформе, которую княгиня вот уже несколько лет проводила на подвластных Киеву землях, эта жадная толпа прихвостней в высоких шапках играла первостепенную роль. Не у Духарева пытался оттяпать Шишкин тиун пресловутый лужок, а у родовичей. С родовым укладом сейчас боролась княгиня. С порожденной им системой полюдья. Чтобы не князь с дружиной, странствуя по державе, брали что удастся, а тиуны и наместники через мытарей собирали положенное. Чтобы были это налоги, а не «прокорм». Как в Византии. Как в Булгарии. Как в цивилизованных странах.
Теоретически Духарев, порождение цивилизованной эпохи, должен был поддержать такое начинание… А практически — ну ее к лешему, такую цивилизацию, где заправляют бояре типа Шишки!
Духарев не боялся. Он нужен князю. В Киеве он — герой. Посади героя в поруб — такая буза поднимется… Героев надо сразу убивать. Но убивать его Ольга не станет. Убивать его политически неразумно.
В дверях появился Ольгин сотник. Его, кажется, звали Добрыней. Перекрикивать боярский галдеж не стал. Остановился, ожидая, пока княгиня обратит на него внимание. А когда она повелительно махнула рукой (всем молчать), доложил:
— Великий князь к вам, матушка!
Духарев улыбнулся. Всё. Теперь поруб точно отменяется.
Великий князь киевский Святослав вбежал в горницу буквально через минуту. Вместе с ним — запыленные борзые и пара гепардов, сотник Икмор, неизменный охотничий спутник князя, дюжина гридней.
— Семерых тарпанов заполевал! — похвастался великий князь. — Двух тебе, мать, привез!
— Я конину не ем, ты же знаешь, — поджала губы княгиня.
— Дружинным своим отдай! — бросил Святослав и, заметив Духарева: — Воевода! Сказывали, ты меня искал? Или с матушкой уже все обговорили?
— Искал, — согласился Духарев. — А к княгине я пришел по другому делу. Думал, рассудит она меня…
— Почему она? — нахмурился Святослав. — Что за дело?
Духарев глянул на Ольгу: княгиня молчала. Бояре ее тоже примолкли. Хоть в Киеве, хоть в Вышгороде, а при великом князе «новгородское вече» они затевать не осмеливались. Эдак можно и схлопотать…
— Мелкое, — сказал Духарев. — Тиун вот этого боярина у моих оброчных лужок украл.
— Так возьми у него отступное — и дело с концом!
— Не хочет, — сказал Духарев.
— Так возьми у него отступное — и дело с концом!
— Не хочет, — сказал Духарев. — И матушка?княгиня тиуна наказать не желает. А меня вот уже в поруб намеревались отправить.
— Вот как… — Князь повернулся к матери. — Правду мой воевода сказал?
— Неправда! Мой это луг! — запальчиво закричал Шишка.