В степи, на расстоянии полета стрелы, угры мало чем отличались от копченых, печенегов. Но вблизи…
— Я хочу, хакан Такшонь, чтобы между нами была дружба, — сказал Духарев.
— Ты от себя говоришь, воевода? — властный мадьяр растерялся.
Он умел видеть правду (иначе какой из него правитель) и видел, что громадный варяг не лжет.
— Великий князь киевский прислушивается к моим словам, — осторожно ответил Духарев.
— Великий князь киевский — мальчишка! — с легким пренебрежением отозвался мадьяр (толмач перевел: «Еще очень молод»). — Мальчишка! Такой же, как мой сын. Мы знаем, что киевской вотчиной правит княгиня Ольга совместно с князем Свенельдом.
— Мальчишка! Такой же, как мой сын. Мы знаем, что киевской вотчиной правит княгиня Ольга совместно с князем Свенельдом. Не думаю, что Свенельд захочет этой дружбы.
— Во?первых, великий князь киевский уже достаточно взрослый, чтобы сам принимать решения, — сказал Духарев. — Во?вторых, у воеводы Свенельда более нет интересов на угорских землях.
— Еще бы! — фырнул мадьяр. — Он уже взял, что хотел!
— Да, — согласился Духарев. Не стоило оспаривать очевидное. Большинство персональных данников Свенельда когда?то платили уграм. — Ты хочешь вернуть потерянное?
— Хочу.
— Этого не будет, — спокойно ответил Духарев. — Ты сам знаешь. Все, что ты можешь, — посылать мелкие отряды, чтобы грабить киевские земли. А мы их будем перенимать и бить… Без толку расходуя силы, которые можно было бы применить с большим успехом и большей выгодой и для русов, и для вас, мадьяр. Почему бы тебе не обратить своих воев на другую цель?
Дьюла не ответил: ждал продолжения.
— Я знаю, — сказал Духарев, — что запад нынче закрыт для твоих походов.
— Ты неплохо осведомлен для руса, — недовольно проговорил мадьяр.
— Я умею разговаривать с чужеземными купцами.
На самом деле Сергей полагался не столько на чужеземных гостей, сколько на своих. Его названный брат, Мыш?Момчил из Радов Скопельских, был главным информатором Духарева.
— Византия? — полуутвердительно спросил Такшонь.
— И Византия тоже. Я слыхал, ромеи больше не платят вам дань.
— Киеву они тоже не платят, — отозвался Такшонь. — Больше не платят. А мой брат уже не единожды силой брал то, что Константинополь отказался отдавать добровольно.
— Византия богата, — согласился Духарев. — Но ни вам, ни нам, ни печенегам не овладеть ее землями. А ведь совсем рядом с нами лежит богатство, которое может полностью принадлежать нам.
— Болгария? — попробовал угадать дьюла.
— Нет, — Духарев покачал головой. — Хузары.
— А?а?а… — интерес мадьяра сразу утратил остроту. — Это для вас — рядом. А между нами и ними земли двух печенежских ханов… И еще тех данников, которых отбил у меня ваш Свенельд.
«В том?то и дело, — подумал Духарев. — Потому?то мне и нужен ты, а не печенеги».
Печенеги встанут на хузарскую землю крепко, двумя ногами, а угры не смогут.
— Наша Тмутаракань, которую у вас называют Таматархой, тоже далеко от Киева, — сказал Духарев. — И тоже через земли печенегов… которые ранее были хузарскими.
— То верно, хузары теряют свои земли и силу, — согласился Такшонь. — Но у всякого народа бывают плохие времена. Быть может, они еще возродятся.
— Нет, — твердо произнес Духарев.
— Почему ты так думаешь, воевода?
— Я не думаю, — воевода киевский посмотрел в черные блестящие глаза воеводы мадьярского. — Я знаю.
Он действительно знал. Но для угра нужны были аргументы.
Такшонь скептически приподнял бровь.
— Ты видел природных хузар среди тех, кто приехал со мной? — спросил Духарев.
— Допустим.
— Это белые хузары! — подчеркнул Духарев. — В дружинах киевского князя и воеводы Свенельда немало белых хузар.
— Я не удивлен, — пожал плечами дьюла. — Белые хузары — воины.
— Вот именно.
Потому Киев привечает их, дает им земли в удел. Земли, которые когда?то были хузарскими.
— Ну и что с того? — еще раз пожал плечами Такшонь. — Славяне тоже воюют за ромеев. Я слыхал, и у Оттона были ваши.
Духарев пожал плечами. Оттон побил угров. И, насколько известно Духареву, из угров же набрал легкую конницу.
— Наши вои сами выбирают себе повелителя, — сказал он. — Князь им не указчик. Наш князь — не хакан хузарский.
— Это так. Почему бы хузарам не повоевать за твоего князя? Да, я слыхал и более того: целые хузарские роды отрекаются от иудейской веры и уходят под власть печенежских ханов. Зато за хузарского хакана сражаются лучшие воины ислама. А сражаться они умеют, это я знаю не понаслышке, я сам с ними дрался!
— Они сражаются не за свою землю, а за золото хакана! — возразил Духарев. — А золото хакана когда?нибудь кончится. Но…
Он остановился.
— Что? — спросил весьма заинтересованный мадьяр.
— Почему бы нам не взять это золото до того, как его запас иссякнет?
— Даже если мы объединимся, Итиль нам не по зубам.
— Сейчас — нет, — согласился Духарев. — Но я готов поклясться: пройдет несколько лет — и это станет возможно. Если мы объединимся.
— А если нет?
— Если нет, хузары все равно падут. И богатства их достанутся печенегам. Но даже если я ошибаюсь насчет хузар, есть много других земель, которые могут… представлять для нас интерес. Вот я слыхал: ромеи платят булгарам ежегодную дань…