— Пусть будет так, — согласился Святослав. — А о том, какие земли я отдам в княжение Ярополку и Олегу, я объявлю весной.
— Ярополку, Олегу и Владимиру, — уточнил Духарев.
— Владимиру? Какое дело дьюле до Владимира?
— Дьюле — никакого. Но он — твой сын. Первенец. И обещает вырасти настоящим воином, ты сам сказал.
— Вот и будет биться в дружине Ярополка. Или свою соберет…
— … и пойдет добывать свой удел у братьев, — закончил Сергей. — В нем твоя кровь, княже! Он не удовольствуется опивками. Дай ему свой стол, чтобы он не чувствовал себя обойденным… и отошли из Киева. Тогда Такшонь твой!
— Совет неплох, — согласился Святослав. — Но кто захочет взять в князья рабичича?
— А вот об этом надо подумать.
— Ладно, думай. А сейчас скажи: с уграми мы возьмем Булгарию?
— С уграми и печенегами — можем, — сказал Духарев. — Если не вмешаются ромеи. А они вмешаются наверняка.
Святослав задумался, подергал ус… И вдруг воскликнул:
— Калокир!
— Что — Калокир? — спросил Духарев.
Он слышал это имя, но сам с сыном херсонского протевона никогда не встречался.
— Калокир! Вот кто мне поможет!
— Уверен? — Духарев мало общался с ромеями, но твердо знал: верить им нельзя. — Я?то его не знаю…
— Узнаешь, — сказал князь, хитро прижмурившись. — Со временем. А теперь расскажи?ка мне, за что тебя все?таки пытались отравить в Преславе…
— За что? — Духарев дернул себя за ус, вздохнул. — И этого я не ведаю, княже. Но узнаю непременно.
Глава девятая
Нежданные гости
Сладислава вышивала мужу рубаху. Сама вышивала. Отдай швеям — те вместо красивого узора своих языческих оберегов нашьют. А это — грех. Сережа ворчит, мол, полон дом челядинок, а ты сама с иглой сидишь. Но Слада знала: мужу приятней ту рубаху носить, которую она сама украсила. А руками Сладислава работать любила. Еще больше любила, когда муж рядом. Когда, к примеру, играют Сережа с Артемом в «фигуры», а она вышивает или корешки целебные перетирает в ступке. И разговор идет между ними простой и неспешный. Как бы ни о чем…
Сейчас мужа рядом не было. С утра друга своего встречать поехал, Устаха. И детей с собой взял, Артема и Данку. Он бы и младшего прихватил, но тот теперь в «детских» князя. Попроси Сережа, Асмуд бы мальчика отпустил, но муж не попросит. Никаких поблажек сыну воеводы — так он говорит. Сережа вообще хотел Славку в Белозеро отправить, но Сладислава вопротивилась. В Киеве выучат не хуже, а тут она хоть видеть его будет… иногда.
Сережа тогда уступил. А сейчас, после Булгарии, может, и не послушал бы ее. Что?то переменилось в нем после возвращения. Как будто крысенок пробежал между ним и женой. Сладислава знала, что мужа в Булгарии пытались отравить. Кое?что ей поведали. Но не поведали, узнал ли муж ее тайну. Муж и сын о булгарских приключениях говорили неохотно, больше отмалчивались, а расспрашивать их настойчиво Слада сочла неправильным. Тревожно ей было. Может, следовало сразу рассказать Сереже обо всем? Но тогда пришлось бы и Момчилу все рассказать. А теперь поздно… Если же Сережа сам все узнал там, в Булгарии, можно притвориться, что Сладислава о том ведать не ведала. Только очень ей врать не хотелось. Никогда она мужу не врала. Но ведь это не только ее тайна…
Печальные мысли Слады нарушил Сычок:
— К вам гости, матушка!
— Кто?
— Не назвались. Но по всему видать, княжьи. Брони богатые. Батюшку воеводу спрашивают.
— Велим где? — спросила Слада.
— С батюшкой воеводой уехавши. Не пущать?
Слада задумалась.
Но не пускать в дом гостей, пусть и нежданных, — нехорошо. С другой стороны, принимать самой мужниных гостей, воинов — тоже нехорошо. Рёреха позвать? Тоже не ладно.
Рёреха позвать? Тоже не ладно.
— Скажи им, Сычок, что воеводы дома нет, — сказала Сладислава. — Вернется к закату. Ежели готовы ждать, пусть ждут во дворе.
— Ага, — Сычок кивнул лохматой головой, шагнул к двери, но остановился. — Хорошо ли во дворе, матушка? Гости важные…
Сладислава отложила шитье:
— Впускай гостей во двор. Я сама их на крыльце встречу.
Гостей Сладислава узнала сразу. И порадовалась, что не отослала их прочь, не взглянув.
Двое: мужчина и мальчик. На обоих брони. На мальчике — чужеземной работы, возможно, арабской, на взрослом — тоже добрый панцирь, но попроще, кованный здесь, в Киеве. Вблизи Сладислава даже могла бы определить, кто из трех киевских бронных мастеров его ковал. А вот лошадь лучше у старшего: широкий в крупе боевой хузарский жеребец?пятилетка. Мерин младшего косился на цепного мишку, сидевшего у забора, по?собачьи вывалив длинный язык, косился и всхрапывал. Конь старшего и ухом не вел. Вышколен. Для боя и для охоты.
В оружии и лошадях жена воеводы разбиралась не хуже мужа. Почти двадцать лет замужем за воином. Выучилась.
Гости спешились. Старший, кряжистый муж со светло?рыжей бородой, снял шлем, поклонился:
— Здрава будь, хозяйка! Мир дому твоему!
— Мир и тебе, Добрыня, — наклонила голову Сладислава. — Мужа моего нет, но, думаю, скоро вернется. Подождешь?
— Подожду, — степенно ответил Добрыня. — Знаком ли тебе племянник мой и пестун Владимир?
Сладислава покачала головой. Конечно, она знала этого мальчика. Но решила не портить Добрыне игру.