Долго смотрел. Духарев даже начал опасаться: ветер переменится — и попадут они, как кур в ощип. Если и впрямь мамонты не любят людей… Наверняка не любят. За что им нас любить?
Святослав не боялся. Ах, как ему хотелось схватиться с этими чудовищами! Какая слава — победить такого! Привезти такую голову в Киев…
Не привезти. Даже один клычище всемером не утащить. Какие красавцы!
Святослав привстал, рука потянулась к налучу… И остановилась.
Он еще некоторое время глядел на чудесных зверей, потом показал знаком: уходим. И они ушли.
— Знаешь, почему я их пощадил? — спросил он Духарева позже, когда они остались наедине.
— Пожалел?
Святослав покачал головой.
— Сейчас я — пардус! — сказал он. — Я прыгаю и рву. Но пройдет время, и все изменится. Через два года Хузарский хаканат станет моим. Еще через год я возьму под свою руку всех его данников, а через пять лет вся земля от черных волжских булгар до булгар дунайских будет моей, и все народы, какие есть на ней, присягнут мне. И тогда я буду слишком велик, чтобы прыгать. Тогда я стану грозным и могучим. Я велю поймать и привезти мне этих зверей. И не пардуса, а такого зверя вышьют на моем знамени, потому что нигде, ни в одном царстве нет ему подобных, ведь даже бивни элефантов кажутся оленьими рожками рядом с его клыками!
Глава десятая
О голодных печенегах
— Мои волчата хотят есть, — сказал великий хан. — Они всегда голодны, и если их плохо кормить, хакан Святослав, они тебя сожрут!
На великом хане Куркутэ — тяжелый халат, щедро простеганный золотой канителью. Плешивую голову покрывает диадема ромейской работы, серые косицы висят из?под нее, а жиденькие усы — желтые и слипшиеся. Великий хан стар и тучен: четверо внуков сажают его на коня. Всего же внуков у него больше полусотни, а сын — только один остался. Было больше, но одних убили враги, других велел удавить сам Куркутэ. За то, что не пожелали ждать, пока Великое Небо само призовет великого хана к себе.
— Я знал твоего отца, — сказал великий хан.
— Твой отец — он был мне как сын.
Святослав промолчал. В выгребной яме он видел такого дедушку.
— Ко мне человек приезжал, — сообщил Куркутэ. — От хузарского хакана. Богатырей моих на службу звал.
— Что ж ты ему отказал? — спросил Святослав. Великий хан покопался за пазухой, поймал блоху, оглядел внимательно, потом сунул в рот.
— А я не отказал, — сообщил Куркутэ. — Я сказал: подумаю.
— Думай, — сказал Святослав, поднимаясь с ковра. — А мне думать некогда. Пошли, воевода!
— Эй, погоди! — великий хан встрепенулся. — Так нельзя. Вы — гости мои. Разве хорошо, когда гости уходят так поспешно?
Святослав развернулся всем телом, стремительно. Телохранители Куркутэ даже за сабли схватились. Дурачье! Хотел бы киевский князь убить хана, уже убил бы.
— Хочешь мой совет, великий хан?
— Совет друга никогда не бывает лишним, — дипломатично ответил Куркутэ.
— Продашь твоих богатырей хакану Йосыпу — возьми золото вперед.
И покинул ханскую юрту. Духарев задержался, развел руками: мол, надо было, как мы договорились, что же ты?
Пожадничал Куркутэ. Или подкинул ему кто?то золота, чтобы не поддержал русов. Или и то и другое плюс надежда пограбить киевские земли, когда Святослав уйдет.
Князь взлетел на коня. Ближняя дружина (остальные ждали за границами ханской стоянки) окружила его. Русы галопом промчались между юрт и кибиток, всполошив собак и прочую стойбищную живность.
— Зря время потратили, — сердито бросил Святослав Сергею.
— Мы с ханом обо всем договорились, — сказал Духарев. — Не знаю, почему он взбрыкнул.
— Копченый и есть копченый!
Князь придержал коня. Они въезжали в свой лагерь, наскоро разбитый поблизости от печенежского. Здесь было почище, чем в стойбище, и пахло едой, а не дерьмом. У русов не было привычки гадить, где приспичило.
— Икмор! — зычно выкрикнул Святослав. — Ты где?
— Здесь, княже! — командир малой княжьей дружины поднялся и помахал ложкой. — Сюда, княже, поснедай с нами!
Князь подъехал к гридням, сидевшим кружком у большого котла, спешился. Дружинники подвинулись, очистив место князю и Сергею. Перед ними тут же поставили большую миску с кашей: разваренной пшеницей, бараниной, горохом и всякими приправами.
Князь достал из?за голенища ложку и не чинясь приступил к еде. Духарев последовал его примеру. Они с полудня сидели у Куркутэ, но ничего, кроме кумыса, великий хан им не предложил.
— Ну как? — спросил Икмор.
— Никак, — вместо князя ответил Духарев.
Он был расстроен. Куркутэ — его тема. Он две недели таскался с печенегами по степи, раздал кучу подарков «доверенным лицам», подхватил вшей, выслушал тонну жалоб и поучений от престарелого «Волка», добился согласия принять предложение киевского князя. Большой хан поставил только одно условие: пусть Святослав приедет сам. Святослав приехал… И получил отлуп.
— Не кручинься, воевода, — сказал князь. — Знаю, ты сделал все, что можно. Никто не сделал бы больше. А потом… Он ведь не сказал «нет».
— Старый пердун… — проворчал Духарев. — Лживое копченое жабье дерьмо!
Дружинники засмеялись. Кто?то сунул воеводе обернутую войлоком флягу с прохладным тмутараканским вином. Настоящий нектар после того перебродившего кефира, которым их потчевал Куркутэ.