— Я невесту у Трувора отбивать не стану! — решительно заявил Артем.
— Помолчи! — оборвал его Духарев. — А тебе, Устах, спасибо за предложение. Но пусть сначала Святослав откажет, тогда и говорить будем. Скажи лучше, понимает ли Роговолт, что Полоцку с Киевом не тягаться? Даже на пару с Белозерским князем. Это ведь не с новгородцами огнища делить. Да и новгородцы, коли начнет Роговолт спорить с Киевом, в стороне не останутся. У них к вам давняя нелюбовь. Ты знаешь, я Роговолта высоко ставлю, хорошего от него видел много и дурного ему не хочу. Если он отказался участвовать в будущем походе, Святослав ему не простит. Неужели Роговолт этого не понимает?
— Понимает, — кивнул Устах. — Сам он не пойдет. Но то — Роговолд. А вот мне, к примеру, воеводой у Святослава быть не зазорно, а почетно.
«Ну и ну, — подумал Духарев. — Неужто Устах хочет от Роговолта уйти?»
— Роговолт сам не пойдет, — сказал Устах. — Но дружину даст. И дружину эту поведу я.
В тот вечер Духарев так и не поговорил с женой о булгарских событиях.
И дружину эту поведу я.
В тот вечер Духарев так и не поговорил с женой о булгарских событиях. Отложил на следующий день. Вернее, на следующую ночь…
Глава одиннадцатая,
в которой Духарев узнает кое?что весьма занимательное о происхождении своей жены
— … Глупый! — сказала Слада. — А то я не знаю о тех девках, что тебе постель греют в походах? А то я не помню, скольким молодухам ты в Торжке юбки задирал! Ужель ты думаешь, что я стану тебя ревновать к девушке, которая тебя спасла?
— Так то девки… — промямлил Духарев. — А то… боярышня!
Они лежали в постели, в полумраке, разгоняемом лишь трепещущим огоньком изложницы. Сергей рассказал жене о случившемся в Преславе. Не утаил ничего…
Но оказалось, что жене и так известно практически все, включая и то, что некая булгарская боярышня три ночи провела в его постели. Нашлись рассказчики и без Духарева. Видно, кто?то из дружинников поделился информацией с женой, а та, в свою очередь…
Впрочем, не важно. Самой пикантной, с точки зрения Духарева, части этой истории Слада не придала особого значения.
— То местечко, до которого вы, мужи, лакомы, что у боярыни, что у челядинки… — Слада засмеялась. — Да ты ведь даже и не приголубил ее, Сережа! Жалеешь небось?
— Слушай, неужели тебе все равно? — Сергей даже немного обиделся.
— Раньше было не все равно, — ответила Слада. — А теперь привыкла. Сколько лет живу среди язычников…
— Но ты?то терпишь…
— Так мне никто, кроме тебя, и не нужен, — просто сказала Слада. — И я благодарна тебе, Сережа, за то, что здесь, дома, ты только со мной.
— Так и мне не нужен никто, кроме тебя, Сладушка! — Сергей обнял ее, притянул поближе. — А сейчас я задам тебе вопрос, на который ты можешь не отвечать. Но я очень хотел бы, чтоб ты ответила. Я ведь не всю правду рассказал тебе о том, что было в Булгарии.
Духарев почувствовал, как она мгновенно напряглась.
— А что там было?
— Это ведь не меня хотели отравить на том пиру, Сладушка. Не меня, Артема.
Женщина тихонько ахнула.
— И я очень хочу, родная моя, знать, почему его хотели отравить. Ты знаешь?
Слада молчала. Прижалась головкой к груди мужа, дышала часто?часто… Но молчала.
«Она что?то знает, — подумал Сергей. — Что?»
— Расскажи мне, милая, — попросил он. — Что бы это ни было: позор, бесчестье, преступление — я все равно должен знать. Иначе я не смогу защитить нашего сына…
Сладислава отстранилась от него, приподнялась на локотке. Решилась.
— Хорошо, — сказала она. — Я расскажу. Но поклянись, что никому… Нет, не клянись! Выслушай, а потом сам решай, как тебе хранить эту тайну… Момчил и я… Мы не брат и сестра.
Ей требовалось немалое мужество, чтобы наконец сказать мужу то, что она скрывала так долго.
— Вернее, мы не родные брат и сестра. У нас разные матери. На матери Момчила отец женился уже здесь, в Киеве… А моя… Она булгарка. Ее имя Богуслава, и она…
Слада запнулась, но лишь на мгновение. Сколько лет она хранила эту тайну. От всех: от брата, от мужа…
— Богуслава, моя мама, — дочь кесаря Симеона! — на одном дыхании произнесла Слада.
Ну вот и все.
— Да… — только и мог сказать Духарев. — Да… Теперь мне кое?что понятно…
И рассказал жене о предупреждении Такшоня.
И о словах Людомилы, что Артем, дескать, очень похож на кесаря Симеона.
Слада прикусила губу. Сколько лет она хранила эту тайну… И чуть не погубила собственного сына. Но откуда она могла знать об этом сходстве. Она ведь его не видела, своего деда Симеона…
Сергей угадал ее состояние, снова обнял, прижал к себе…
— Всё, милая, всё обошлось! Не казни себя!
— … Они любили друг друга, мама и отец, — говорила Слада. — Но было им счастья — одиннадцать месяцев. Венчались они тайно, сразу после смерти Симеона. Дед, может, и разрешил бы дочери выйти замуж за любимого, своего ближника, но Петр — никогда. Венчались и покинули Булгарию. Петру в первые годы царствования было некогда их искать. После искали. Может, сам Петр, может, ромеи… Но мама умерла через две седьмицы после моего рождения. Об этом в Киеве все знали. Отец распустил слух, что, мол, я тоже умерла. После женился на моей кормилице. Момчил — ее сын. Кормилицы… Она умерла уже в Полоцке, от поветрия. Отец нас отослал в Торжок, а сам остался с ней, заболел и тоже умер. Так вот мы с Мышом и осиротели. А потом появился ты…