Добрыня кивнул, одобряя.
— Вот и хорошо, — сказал Духарев. — Поучу тебя бою варяжскому, обоеручному. Хочешь?
— Хочу. Чтобы как батька?
— Это уж как стараться будешь, — сказал Сергей.
— Я буду стараться! — воскликнул парнишка. — Я на мечах…
— Цыть, отрок! — добродушно перебил его Добрыня и встал: — Благодарствую, хозяйка, за угощение! А тебя, воевода, уж и не знаю, как благодарить!
— Живы будем — сочтемся! — сказал Духарев.
— … Хочу, чтоб ты запомнил, Владимир, этим людям — воеводе и его жене — ты жизнью обязан! — внушал Добрыня племяннику, когда, распрощавшись с хозяином, они ехали в Детинец. — Кабы не они, не было б тебя на свете.
— Да слыхал я, слыхал уж, — недовольно бурчал мальчик. — Сколько можно одно и то же толочь, дядька!
— Сколько нужно! — рявкнул Добрыня. — Замолкни и слушай! Внимательно слушай, ежели хочешь князем быть, а не ходить в гриднях у братьев!
— Тю! Да я их обоих запросто! Хоть на мечах, хоть…
Добрыня потянулся и треснул племянника по шлему.
— Помолчи, сказано! О том, что сегодня в доме воеводы слыхал, — никому! Даже батьке! Сболтнешь — не быть тебе князем! А сделаем, как воевода сказал, может, и впрямь славой ты отца превзойдешь, как Сладислава тебе посулила.
Некоторое время дядька и племянник ехали молча, потом Владимир сказал:
— А она красивая, воеводина жена…
— Зачем ты ему помогаешь, Сергей? — спросила Сладислава. — Он же рабичич. Никто его здесь в Киеве не привечает, даже княгиня Ольга. Ярополк и Олег крещены, а этот — маленький язычник…
— В жизни всякое бывает, — сказал Духарев. — Бывает, язычник становится христианином, а бывают христиане хуже язычников. Хочу тебя спросить…
Но спросить он ничего не успел. В горницу, широко улыбаясь, вошел Устах.
Глава десятая
Старые друзья и новые планы
— Хозяюшка! — воскликнул Устах, раскрывая объятья. — Сладиславушка! — обнимая ее, прикладываясь щекой к щеке. — Здравствуй! Ах, как похорошела!
— Да ну тебя, Устах! — Слада самую малость порозовела. — Как твои?
— Здравы, хвала богам! Тебе кланяются! А вы никак почивать собираетесь? Меня, что ли, не ждали?
— Не ждали, — Слада укоризненно поглядела на мужа. — Серегей сказал: ты у князя заночуешь.
— Намеревался, — ответил Устах. — Но князей много, вот и у меня ныне — свой, а вы у меня одни! Да и то сказать, разве есть здесь кто храбрей твоего мужа или краше тебя, Сладиславушка!
— Льстец! — засмеялась Слада. — Кушать будешь?
— Сыт. У князя поужинал. А меда чарку выпью.
— Мед у себя в Полоцке пить будешь! — вмешался Духарев. — Вели, Сладушка, принести кувшинчик угорского, из тех, что мне дьюла Такшонь в позапрошлом году прислал.
Кувшин принесли, обтерли, распечатали. К этому времени к ним присоединился и Артем. Он же и разливал.
Первая чарка — гостю. Но, вопреки обычаю, Артем первой плеснул матери. Слада пригубила, подержала вино во рту, затем кивнула: можно.
— Ну как, не скисло? — поинтересовался Устах, не без удивления наблюдавший за происходящим.
Слада покачала головой.
Артем наполнил чарку Устаха.
Духарев пристально поглядел на жену. Она спокойно выдержала его взгляд. Скиснуть вино не могло. И яда в нем, по мнению Сергея, тоже быть не могло: Духарев не зря велел принести позапрошлогоднее. Что за демонстрации?
— За Правду! — произнес он, поднимая свою чарку.
— За Правду! — Устах плеснул толику в сторону очага, хотя знал, что домашних богов в этом доме не привечают.
— Что тебе Святослав говорил? — спросил Духарев. — Или это тайна?
— Не от вас, — ответил тысяцкий полоцкого князя. — Ваш князь, как ты помнишь, опять звал Роговолта присоединиться к его войску.
— И Роговолт опять отказался?
— Опять, — кивнул Устах. — Ты же знаешь Роговолта. Он старшинство Киева признает, но в своей вотчине он сам себе великий князь. Пойти в войско Святослава, стать князь?воеводой киевским, как ваш Свенельд, ему зазорно.
— Но рано или поздно это случится, — заметил Духарев.
— Как знать. Недавно к нам Ольбард белозерский приезжал. Хотел Рогнеду за Трувора сговорить.
— И что же?
Трувор хоть и был вторым сыном Ольбарда Красного, но давно уже обитал в Киеве и имел на Горе свое подворье, неподалеку от духаревского. Правда, жил в основном не там, а в воинском городке, вместе с гриднями. Теперь, когда Машег наместничал в Хузарии, а Понятко служил воеводой?тысяцким у великого князя, Трувор стал правой рукой Духарева и был в его дружине первым после батьки. И варягов под ним было вчетверо больше, чем в дружине отца. А над ним — только сам воевода да еще Святослав. И все?таки он — воевода, а не князь. Княжение в Белозерье отойдет к старшему брату. Нет, Трувор Рогнеде — не ровня.
— Роговолт отказал?
— Ответил: за старшего, за Стемида, отдам. Но только водимой[28] женой. А у Стемида, ты знаешь, жена есть, да не простая варяжка, а дочка самого ярла Харальда. И Роговолту это ведомо. Так что, по сути, отказал. А мне было велено намекнуть, что ежели захочет Святослав Рогнеду за Ярополка взять…
— Ярополк — мальчишка!
— Роговолт готов подождать.
— Роговолт — да. А Рогнеда?
— Подождет и она. Ей и в Полоцке неплохо. Хотя девка растет гордая. Князь, ты знаешь, в ней души не чает. Потакает во всем. Зато красавица будет! Может, ее за твоего Артема посватать, коли Святослав откажет? Что скажешь? Я бы пособил…