Понятно был отменным разведчиком, даже лучшим, чем хузары. Ложку изо рта у тебя вынет — не заметишь.
Понятко придержал коня, пропуская повозки, а Духарев поскакал вперед, догнал Трувора.
Рёрехов племянник ехал в первой тройке своей сотни. Слева — Рагух, справа — Бодай. Рагух и Бодай дискутировали, Трувор слушал. Тему для дискуссии ветераны выбрали весьма интересную: прикидывали, как и где можно расположить засаду, чтобы ударить по посольству. И сколько у врага должно быть воев, чтобы обеспечить гарантированную победу. Рагух считал, что при внезапном нападении можно найти местечко, где хватит и пары сотен хороших стрелков. Бодай с хузарином не соглашался. Мол, дружина у русов бронная, а колонна растянулась сильно. Так что при плотности один лучник на каждые два шага получится минимум четыре сотни. А иначе он, Рагух, непременно найдет местечко, где укрыться, и тогда…
— Трувор! — позвал Духарев. — Скажи своим молодцам, чтобы взяли под охрану княжну. Умрите, но она должна остаться живой.
— Накаркали! — воскликнул Бодай. — Кто нас полюет? Копченые?
— Пока неясно, — честно ответил Духарев. — Чую, что?то неладно.
— А угры что?
— А уграм, гридь, у меня полной веры нет.
— Скверно, — вздохнул Бодай.
Как всякий опытный воин он терпеть не мог неопределенных ситуаций.
— Княжну Понятковы люди охраняют, — напомнил Трувор. — Их куда?
— Их — вперед. Пока Понятки нет, я сам их поведу.
Как ни высоко он ставил варяжскую молодежь, а все?таки в бою предпочитал более опытных киевских гридней.
Понятки все не было. Тревога Духарева усилилась. Он отправил Рагуха, немного разумеющего по?мадьярски, потолковать с уграми, прощупать обстановку.
Рагух вернулся ни с чем. Угорский сотник отнесся к хузарину довольно недружелюбно, а рядовые всадники, глядя на командира, тоже на контакт не пошли.
Духарев принял решение. Как только караван вышел на взгорок, с которого во все стороны было видно на пятьсот шагов, Сергей отдал своим команду: «Стой!»
Духаревские сотни дисциплинированно остановились. Угры продолжали двигаться.
Угры продолжали двигаться. Они удалились почти на полкилометра, когда их вожаку наконец сообщили, что русы встали.
От подханка примчался посыл: что случилось?
Духарев отправил его без ответа.
Через десять минут примчался сам подханок Кухт. Рожа малиновая, глаза бешеные.
За это время сотни Духарева успели перестроиться. Внутри, вокруг княжны — спешившиеся варяги. Вторым кругом — гридни Понятковой сотни. А хузары Машега, напротив, рассеялись вокруг, держась небольшими группками по два?три всадника.
— Что такое, рус? Почему встали?! — выпучив глаза, закричал Кухт.
Толмач отстал, но сказанное было понятно и без толмача.
Духарев подал коня вперед, наехал на подханка, глянул на него сверху вниз.
— Захотелось, — процедил он.
— Я велю немедленно ехать! — закричал Кухт на плохом печенежском.
— А я велю стоять, — спокойно ответил Духарев.
— Я говорю — ты делаешь!
Духарев покачал головой.
— Я тебя заставлю! — брызжа слюной завопил подханок.
Плеть Духарева мелькнула в воздухе, и на физиономии угра образовался багровый рубец. Духареву давно хотелось это сделать, и он решил, что может не отказывать себе в такой малости. Хлестнул легонько. Ударь посильнее — до зубов бы угру щеку просек.
Подханок взвыл, схватился за саблю… И обнаружил, что гридни киевского воеводы как?то незаметно оттеснили его угров, и теперь вокруг Кухта одни враги.
Тут, как раз вовремя, в круг протиснулся толмач. Его пропустили.
— Ты посмел ударить меня! — по?мадьярски прошипел подханок.
— Ты меня оскорбил, — жестко произнес Духарев. — Никто не говорит мне: я тебя заставлю, далее мой князь. А ты — никто. Ты — навоз под копытами моего коня. Я позволил тебе быть моим проводником, но ты должен знать свое место, холоп угорского хакана!
— Я не холоп! — бешено закричал Кухт. — За такие слова жизнью отвечают!
— Ты сказал, — констатировал Духарев. — Мы слышали. Как будем биться: пеше или верхом?
Подханка словно ледяной водой окатило: сообразил, что киевский воевода его спровоцировал. Но деться некуда: угрозу все слышали, а за такие слова принято отвечать.
Русы подались в стороны, пропуская мадьярских всадников в круг. Те тоже слышали заявление командира. Воевода русов принял вызов. Теперь поединок между начальниками — их личное дело. Запретить его могли только те, кому дуэлянты присягали на верность. Но ни князя киевского, ни дьюлы угорского здесь не было.
— Конно, — буркнул подханок. Сергей кивнул.
Вооружение у них было примерно одинаковое. У Духарева доспехи и оружие получше, но не настолько, чтобы он получил явное преимущество.
— Биться будем там! — Кухт махнул рукой в сторону лежавшей справа от дороги пустоши, покрытой выгоревшей травой и мелкими кустиками.
Сразу за пустошью начиналась гряда холмов, но сама она идеально подходила для конной дуэли.
— Годится, — кивнул Сергей, и подханок тут поскакал к дальнему краю пустоши.
За начальником, соблюдая дистанцию, порысили его ближние воины.
Духарев привстал на стременах, огляделся: его гридни стояли как надо. Где же, черт его дери, Понятко?
К воеводе подъехал Машег.
— Если ты хотел его убить, приказал бы мне, — укорил он. — Ты же воевода!