А кое?кому он сам должен… И мысли об этом долге волновали Сергея куда больше, чем перспектива высадки на враждебный берег.
Эпилог
Три месяца спустя
Ромейские корабли появились на второй день.
— Калокир? — полуутвердительно спросил Святослав, глядя на ползущих по синеве черных жучков с белыми крылышками. Самый меньший из кораблей был впятеро больше самой большой лодьи русов. Но издали ромейские суда казались совсем крохотными. Их было четырнадцать.
— Он, батька, больше некому, — ответил Икмор. — Посылать к Свенельду?
— Посылай, — кивнул князь и оглянулся на свой лагерь.
Там уже возникло привычное шевеление: дружинники проворно, но без суеты седлали коней, надевали брони. И получаса не пройдет, как дружина будет готова выстроиться в боевой порядок позади своего князя. Можно и быстрее, намного быстрее, но — ни к чему.
Икмор знаком подозвал сотника, шепнул ему пару слов. Тот развернулся и поскакал к своей сотне. А через минуту двое отроков сорвались с места и помчались вдоль берега.
Святослав смотрел на море. Он был неподвижен, словно врос в седло. И конь его тоже застыл, словно изваянный из светлого камня. Только серебряные бубенцы на узде мелодично позвякивали на ветру.
Все ромейские корабли, включая дроммоны, шли под парусами. Но боевых дроммонов в приближающейся флотилии было только два. Остальные — транспортники. Ветер был попутный, но прошло, наверное, не меньше полутора часов, пока ромейская эскадра достигла лагеря русов. К этому времени походный лагерь русов был уже свернут, а дружина выстроилась в длинную линию шагах в ста от берега. Три тысячи всадников, отборное войско, лучшее: кони ячменём выкормлены, брони горят…
Ромейские корабли к берегу не подошли: мелко. Встали поодаль, примерно в полутора стрелищах. Святослав прикинул: на каждом может поместиться до сотни пеших или дюжины три катафрактов. А кораблей всего двенадцать. Не так уж много, но и эти сгодятся. Тем более что для первого удара лучше катафрактов не бывает.
С дроммона побольше спустили лодку. В ней — Калокир (кто же еще!) и десяток воинов.
— Приветствие тебе, великий князь! Как видишь, я свое слово сдержал! — еще издали закричал патрикий.
Нос лодки заскреб по камням, Калокир ловко соскочил на берег. Святослав тоже спешился, приказал коню: «Стой», и двинулся навстречу.
Обнялись.
— Четыреста копий! — патрикий показал на корабли. — Любо?
— Добро, — кивнул князь. — А мои витязи разве не хороши?
— Хороши, — согласился Калокир.
Губы его шевельнулись. Видно, считал, сколь велика дружина. Посчитал — и огорчился. Невелика.
— Ужель думаешь, с такой ратью мы одолеем Петра? — уже без улыбки спросил он.
— Ясно, одолеем! — усмехнулся Святослав. — Да ты не торопись, Калокир, постой немного, погляди, как просторна земля моя, как широк мой Днепр…
«Борисфен, — мысленно поправил его ромей.
— Да ты не торопись, Калокир, постой немного, погляди, как просторна земля моя, как широк мой Днепр…
«Борисфен, — мысленно поправил его ромей. — И он еще не твой и, скорее всего, никогда не будет твоим, потому что ты не послушал меня и привел ровно столько воинов, сколько можно нанять за пятнадцать кентинариев…».
— Думаешь, зря привез мне золото, патрикий? — угадал его мысли Святослав. — Иль вид не нравится?
Калокир промолчал.
— А пойдем?ка на взгорок, — предложил великий князь. — Оттуда — красивей.
Они поднялись и встали рядом: молодой киевский князь, уже успевший стяжать великую славу и преумножить наследство, и не такой уж молодой ромей из Херсона, добившийся намного меньшего, но мечтавший даже не о великом — о величайшем.
Так стояли они, может, полчаса, может, чуть больше, а потом из?за острова, делившего широкое полотно днепровского устья, появилась первая лодья. Вернее — драккар. Знамя на мачте не разглядеть — далеко еще, но Святослав и так знал, что это «Морской конь» воеводы Серегея. А за воеводиным драккаром — варяжская снекка, и еще одна, и еще…
Патрикий прищурился. Он считал, считал… Несколько раз сбился со счета. А потом земля под ногами легонько задрожала, и Калокир увидел тысячеголовое чудовище печенежской конницы.
— Нравится? — спросил Святослав. — Мог ли твой император надеяться, что каких?то пятнадцать кентинариев поднимут такую рать? Знал бы, небось, дал бы побольше, а?
Калокир перестал считать, повернулся к киевскому князю.
— Если бы император Никифор мог предположить, какое войско пойдет на Мисию за эти пятнадцать кентинариев, я думаю, он не прислал бы тебе и солида, — ровным голосом произнес патрикий.
— И он был бы прав, — сказал великий князь.
А лодьи все шли и шли…