У себя в Детинце Святослав за такое нарушение субординации с ходу велел бы гридням «поучить» горластого боярина, но здесь он был в гостях.
— Уйми своего боярина, мать!
— А ты уйми своего воеводу!
Святослав сжал кулаки, по?бычьи наклонил голову вперед…
— Княже! — быстро сказал Духарев. — Не надо. Я отдам этот лужок, не стоит того.
Святослав глянул на него бешено…
— Княже! Я тебя искал, — поспешно произнес Сергей. — Это срочно и важно.
— Говори, — процедил Святослав.
— Только тебе, — покачал головой Духарев. — Тебе… и княгине.
Вот так вот! Он сумел их заинтриговать и пресечь ссору, из которой ничего хорошего не вышло бы. Князь молод и любознателен, а Ольга хоть и княгиня, но женщина… Она какое?то время колебалась, но любопытство пересилило.
— Значит, отдаешь лужок? — спросила княгиня.
Духарев махнул рукой: не в пешки играем!
— Все вон! — скомандовала Ольга, но потом уравняла расклад: — Сотник, останься.
Двое на двое.
Бояре (никто даже не вякнул) убрались из горницы, Святославовы гридни тоже вышли и собак увели. А вот гепардов забыли, но они людям докучать не стали, улеглись в уголке и принялись вылизываться.
— Говори! — потребовал Святослав.
— Милёна, — сказал Духарев, — твоя ключница?
— Моя, — сказал князь.
— Моя, — сказала княгиня.
Мать и сын переглянулись. Святослав улыбнулся. Княгиня тоже. Помирились, это хорошо. Но вообще?то веселого мало.
— Веселого мало, — сказал Духарев. — Она непраздна. Мы все знаем от кого, верно?
Святослав ухмыльнулся. Судя по выражению лица княгини, она тоже не шибко удивилась.
— Коли сына родит, надо б ей деревеньку подарить на прокорм, — деловито сказала Ольга. — Это твой первенец будет!
— Она хочет плод вытравить, — сообщил Духарев.
Раз позиции сторон определились, можно говорить все как есть.
— Вот дурная! — воскликнул Святослав. — Зачем?
— Любит тебя, — сказал Духарев. — А ты, княже, на другой женился.
— Ну и что? — Он не понимал.
Ольга понимала, но у нее были свои приоритеты.
— Мой внук! Где она?!!
— Худого не будет, — заверил Духарев. — Я гридню своему велел, чтоб поберег ее втихую.
— А если она от твоего гридня уйдет? — воскликнула княгиня.
Святослав улыбнулся: решил, что матушка пошутила.
Духарев, впрочем, не думал, что это шутка.
— От моего гридня, княгиня, оружный нурман не уйдет, — сказал он. — За внука не бойся, а на девку не серчай. Знаешь ведь: при таких делах ум у них начисто отшибает.
— Знаю, — кивнула Ольга и вдруг уставилась на воеводу с подозрением: — А вот откуда ты про Милку проведал? Может…
— Не может! — неуважительно перебил княгиню Духарев. — К жене моей она пришла со своей бедой («Тоже мне — беда!» — фыркнула княгиня), от Сладиславы и узнал.
— Понятно. Сотник! Как Милка объявится — сразу ко мне. Тебя, воевода, тоже касается. А сейчас ступайте оба: мне с сыном потолковать надо.
Кому сын, а кому и великий князь. Духарев глянул на Святослава, тот кивнул: иди, мол.
Но прежде чем Духарев вышел, княгиня его окликнула:
— Постой, воевода! Чтоб ты знал: Шишка ту землю исполу у меня взял. Так что и лужок тот мой… Пусть тебе останется. А если выйдет так, что вы со Сладиславой мне внука уберегли, я тебе городок на Почайне отдам.
Духарев поблагодарил. Ольга, в сущности, неплохая тетка, только вот жизнь у нее непростая. Государство на ней нешуточное, а сын — воин. Погибнет, как ее первенец, никого у княгини не останется. Потому ее так крепко и зацепила беременность ключницы. Пусть челядницы дитя, а все же родная кровь. Других?то пока нет…
Знай княгиня, что будут у ее сына и другие внуки — от угорской княжны, может, и не стала бы так опекать сына рабыни.
Когда Духарев вышел из терема Ольги, ее сотник ухватил воеводу за рукав.
— Что тебе? — недовольно спросил Сергей. Сотника этого он едва знал. Слыхал, что Добрыней зовут и что у Ольги он в большом доверии. Но в походах с ним никогда не бывал и в деле его не видел. Одно слово: княгинин человек.
— Я — твой должник, воевода! — сказал сотник и низко поклонился.
— С чего это вдруг?
— Милка… Она — сестра мне.
Спустя несколько дней во дворе княжьего терема Духарев встретил молодую княгиню. Юная мадьярка смотрела, как мечется по клетке подросший леопард. Тот самый, которого детенышем привезли из Тмутаракани. Для охотничьих нужд зверь оказался бесполезен, а для людей опасен: бросался на чужих, признавал только князя да псаря, что зверя кормил.
— Воевода! — окликнула княгиня Сергея. — Могу я тебя спросить?
По?русски она говорила с заметным акцентом, но уже довольно бегло.
— Конечно, моя госпожа!
— Понравились ли тебе подарки моего отца?
Интересный вопрос. Особенно если вспомнить, что с той поры, как получил Сергей дары угорского дьюлы, уже месяца два прошло.
— Цена им велика, но еще ценнее милость твоего батюшки, — дипломатично ответил Духарев. — Но ты ведь не это хотела спросить, княгиня?
— Да, не это. Не зря, воевода, говорят, что ты видишь дальше слов. Может, ты и вопрос мой знаешь? — она улыбнулась чуточку кокетливо.
— Может, и знаю. Но ты все же спроси.
— Эта девушка, бывшая ключница… Куда ее увезли?
— В Плесков, — сказал Духарев.
— Ей не сделают плохо?
«Уже сделали», — подумал Духарев, но вслух сказал: