— Это уже стало достоянием общественности даже на островах?
— Для общения магов расстояния препятствием не являются. А магов у нас тут много.
— Какие Рхнер дал гарантии?
— Свое слово.
— И только?
— А какие гарантии тебя удовлетворят?
— Я просто не до конца все понимаю… Рхнер ведь человек. Что будет стоить его слово уже через сто лет? Его преемник может оказаться другого мнения относительно заключенных им договоров.
— Через сто лет не будет никаких преемников. И через двести лет тоже.
— Что ты имеешь в виду? — удивился я.
— Тебе известен истинный возраст Рхнера?
— Нет. Я полагал, он ровесник Людовика. Может, даже чуть постарше.
— Рхнер значительно старше меня, — сказал Озрик. — Если он чей-то ровесник, то, скорее всего, Девлина.
— Как такое может быть? Девлин умер от старости несколько веков назад. Даже драконы столько не живут. А люди…
— Рхнер не человек, — сказал Озрик. — Ты слышал что-нибудь о магии Восточного континента?
— Немного. В общих чертах.
— Чародеи Восточного континента, если их можно так назвать, паразитируют на обычных людях, которые добровольно отдают им свою ману, — сказал Озрик. — И Рхнер является самым главным в иерархии паразитов. Он не просто вождь Красных, он еще их верховный жрец и воплощение их чертова бога в нашем мире. Если ему повезет и его не грохнут во время предстоящей войны, он способен прожить еще очень долго. Может быть, тысячелетие.
— Значит, ему не должно повезти.
— Тебе есть до этого дело?
— Да.
— Ну и хорошо, — сказал Озрик. — Если нам все равно суждено умереть, то какая разница, произойдет ли это сейчас или через пять веков? С точки зрения бесконечности Вселенной это не имеет ровным счетом никакого значения.
— Издеваешься, дядя?
— Я не одобряю твоего выбора и предпочел бы выждать, — сказал Озрик. — Но если ты пойдешь на войну, можешь рассчитывать и на мой меч тоже.
— Спасибо.
— Не за что. Такова традиция. Если король отправляется на войну, все его родственники тоже должны быть там.
— Оберон бился один, — напомнил я.
— Войны, в которых участвовал Оберон, не имели к эльфам никакого отношения, — сказал Озрик.
— У твоего отца всегда было свое мнение, отличавшееся от мнения большинства. И он настаивал, что никто не должен его сопровождать.
— Интересно почему.
— Одинокие волки не любят бегать в стае. Тем более в стае собак. Тем более если волк считает себя львом. По мнению Оберона, все прочие были ему не ровня.
— Он так говорил?
— Вслух нет. Но иногда давал понять очень ясно.
— Неприятный тип, да?
— Местами. Думаю, он просто родился слишком поздно. Оберон был великим воином, а все великие сражения давно отгремели.
— Не считая грядущего, — заметил я.
— По сравнению с теми драками, которые мы учиняли в старые добрые времена, это вовсе не война, — сказал Озрик. — Настоящие войны Вестланда закончились до появления человечества. Тогда эльфы гибли не десятками, а сотнями тысяч. Людям, при всем их желании, еще долго нас не переплюнуть.
— Нынешний мир стал меньше, — заметил я. — Вряд ли он выдержит войну вроде той, что мы вели в древности.
— Все усложняется под солнцем, — согласился Озрик. — Появились новые расы, с которыми надо считаться. Мы утратили свое влияние. Теперь люди, орки и гномы делят мир между собой.
— И ты смирился с тем, что в новом мире нет места эльфам?
— Теперь уже неважно, с чем я смирился, а с чем — нет, — сказал Озрик. — Отныне решения принимаю не я, могу лишь дать совет. Хочешь получить его прямо сейчас?
— Не откажусь.
— Это даже не совет, а наблюдение, — сказал Озрик. — Племянник, знаешь, в чем твоя самая большая проблема, которую я вижу на данный момент?
— Просвети меня.
— Ты сам до конца не определился, эльф ты или нет. По крови ты — чистокровный эльф, но ты вырос и воспитывался в Вестланде, и я вижу, что у тебя сложности с самоопределением.
— Правда?
— Я несколько раз замечал, как ты говоришь о эльфах, используя местоимение «они» вместо «мы». Порой называешь какого-то эльфа человеком. Твои подданные будут следить за тобой, они обратят внимание на любую твою оговорку, и эта оговорка им очень не понравится. Следи за своей речью. И, прежде чем что-то решить, выбери, кем являешься ты сам.
— Странно, что ты не упомянул о человеческой женщине, которую я взял в жены, — сказал я.
— Полагаю, причины у тебя были, — сказал Озрик.
— Только одна.
— Ты ее любишь, — догадался Озрик.
— Именно.
— Это здорово, и я за тебя рад, — сказал Озрик. — Но наши женщины не придут в восторг от одного ее вида. Более того, они посчитают, что ты нанес им тяжкое оскорбление. Пренебрег ими. Некоторые мужчины тоже будут не слишком довольны.
— Почему? Ведь теперь им достанется на одну эльфийку больше. Или на этот счет тоже существует традиция?
— Раньше подобный вариант никому и в голову не приходил, — сказал Озрик. — Прецедентов не было.
— Каковы будут последствия?
— Разные.
— Каковы будут последствия?
— Разные. Будут говориться неприятные вещи, но исключительно за глаза, и никогда — в лицо. Могут пойти фривольные анекдоты. Ты переживешь.
— Открытые выступления? Бунты?
— Не думаю. Хотя… Когда дело касается королевского брака, первое, о чем начинают думать, это о наследниках.