— Скоро у тебя будут тысячи подданных.
— К сожалению, это похоже на правду.
— И этим тысячам не понравится, что ты растрачивал королевское семя с какой-то человеческой женщиной.
— Ну во-первых, не с какой-то, — сказал Ринальдо. — А во-вторых, я пока еще ничего не потратил. О чем жалею.
— Ничего у нас с тобой не получится, — сказала я.
— Посмотрим. И вообще, мне уже надоели эти упаднические настроения. Не хочешь поговорить о чем-нибудь другом, хотя бы ради разнообразия?
— Погода стоит чудесная, — сказала я.
У меня не было большого опыта светских бесед на отвлеченные темы.
Я думала, Ринальдо расхохочется от неуклюжести моей попытки, но он остался совершенно серьезен и ответил мне тем же тоном:
— Говорят, к вечеру может пойти дождь.
— Когда мы были в этих местах прошлый раз, подобные тонкости нас не волновали, — заметила я.
— О да. Под землей не бывает плохой погоды. Впрочем, как и хорошей. По-моему, в языке гномов вообще отсутствует слово «погода». Внизу достаточно своих проблем.
— Автомобили, например.
— Или гоблины, — сказал Ринальдо.
— Не надо о гоблинах, — попросила я. — Они мне не нравятся.
— Бедные гоблины, Карин их не любит, — вздохнул Ринальдо. — Наверное, никто так и не оплакал милашку Штуга и его приятеля Гмыка.
— Ты мне назло это делаешь, красавчик?
— А разве издевательства являются только твоей прерогативой?
— Я не знаю, что означает это слово, но мой ответ положительный, — сказала я.
Он потерся своей коленкой о мою. Это было несложно мы ведь ехали почти вплотную.
При этом Ринальдо чуть-чуть покраснел.
Застенчивый мальчик. Мы с ним пытались заняться любовью каждую ночь, но у него так ничего и не получалось. Эта стерва Виктория напрочь отбила у него охоту к плотским утехам. Зря он не разрешил мне ее убить.
Естественно, наше поведение невозможно было скрыть от наших спутников. Рыцари и Гарланд дипломатично молчали, но среди солдат и чародеев бродили смешки, которые смолкали при нашем с Ринальдо появлении.
Только Ринальдо — эльф. Он все слышал, хотя и делал вид, что это не так. Я тоже слышала и тоже делала вид. Мы оба вели себя, как последние идиоты. Наверное, это все-таки любовь.
Я не могу сказать, что меня сильно волновало чье-то мнение. По крайней мере, ровно до тех пор, пока мы находились в походе.
В походе и на войне можно совершать любые глупости, лишь бы они не отражались на том, что творится у тебя дома. У меня дома вообще не было, поэтому если я и беспокоилась о чьей-то репутации, это была репутация Ринальдо, а не моя.
И в этом отношении большие неприятности мог доставить ему только Гарланд.
Я отловила эльфийского диверсанта, когда он по своему обыкновению пытался улизнуть на ночевку в лес. Сегодня днем мы оставили Серые горы позади и остановились на том же постоялом дворе, где нас когда-то настиг сэр Ралло и где Ринальдо спровоцировал трактирную драку, придумав финт с золотом.
— Поговорим, красавчик? — спросила я.
Гарланд пожал плечами.
— Если вам будет угодно, леди. — Слово «леди» он произнес с легкой, едва заметной издевкой. Наверное, я это заслужила.
Мы отошли подальше от постоялого двора, чтобы нашей беседе никто не мог помешать.
— О чем вы хотели бы поговорить, леди? — Гарланд снял с плеча свой устрашающий лук, точную копию того, который я оставила себе в качестве трофея после победы над Лорасом.
— О Ринальдо. Что ты о нем думаешь, красавчик?
— Он — мой король.
— И это все?
— Этого достаточно.
— А что ты думаешь обо мне?
— Я вас совсем не знаю, леди, — дипломатично ответил Гарланд.
— И это все?
— Этого достаточно.
— А что ты думаешь обо мне?
— Я вас совсем не знаю, леди, — дипломатично ответил Гарланд. Наверное, он хотел сказать: «А кто ты такая, чтобы я вообще о тебе думал?»
— Тебя не возмущает, что мы с Ринальдо… ну, он твой король, и все такое…
— А почему вы спрашиваете?
— Я не хочу, чтобы у него были из-за меня неприятности, когда он… вернется на острова. — Можно ли вернуться туда, где ты никогда не был? Впрочем, Ринальдо все-таки провел там некоторое время, находясь в утробе матери.
— Разве вы не собираетесь отправиться с ним? — удивился Гарланд.
— Я так не думаю.
— Вы кое-чего не понимаете, — сказал Гарланд. — Может быть, вы просто мало знаете об эльфах. Король — это человеческое слово, заимствованное эльфами из общего языка. В нашем древнем языке нет слова «король». Есть «даэнлор». Это нечто среднее между хранителем, владыкой и полубогом. Не знаю, как объяснить… От рождения все эльфы равны, но даэнлор стоит выше всех. Не просто на следующей ступеньке, как Людовик Четвертый возвышается над людьми, а намного выше. То, о чем вы пытаетесь спросить, неприлично. Короля никто не имеет права обсуждать. И осуждать — тем более.
— Боюсь, что я не совсем тебя поняла, красавчик, — сказала я.
— Король может заниматься любовью хоть с козами, и ему слова никто не скажет, — пояснил Гарланд. Ага, значит, теперь он назвал меня козой. Что ж, это лучше, чем грязь под сапогами. — Сейчас некоторые эльфы на Зеленых Островах говорят, что Оберон был слишком жесток, яростен и непредсказуем. Но пока Повелитель Молний подчинялся только ему, Оберона боготворили.