— И она ответила?
— О да. Но очень, очень странно ответила.
— Что именно она сказала?
Роберто устало потер уголки глаз.
— Она сказала: слезы — это единственная молитва, которую Господь согласен принять у меня.
***
После обеда дождь разыгрался не на шутку, но я все-таки нашел в себе мужество добраться до салона, хотя и сам толком не понимал, чем намерен занимать там оставшееся от рабочего дня время. Но в любом случае, сначала непременно нужно пойти в ванную комнату и насухо вытереть волосы, а потом, пожалуй…
— Вам не мешало бы выпить чего-нибудь согревающего, мистер Стоун.
— Именно об этом я и подумывал, миледи.
— Заканчивайте ваш туалет и подходите на кухню. Я приготовлю все необходимое.
Рубашка, так и не побывавшая на батарее, разумеется, не смогла просохнуть, но в салоне всегда хранилась смена белья и кое-какая одежда, рассчитанная именно на непредвиденные ситуации, поэтому я растерся полотенцем и с удовольствием нырнул в толстый свитер, связанный из колючей, но невероятно теплой козьей шерсти.
Если правильно помню, его прислала мне какая-то из моих шотландских бабушек еще десять лет назад, и тогда он казался великоватым, а сейчас пришелся в самый раз.
По кухне разлился аромат горячего рома, сдобренный ванилью и оттененный ноткой лимона. Старый добрый грог? Чем я заслужил столь чуткую заботу?
— Пейте, пока не остыло, мистер Стоун.
— Благодарю, миледи.
Уфффф, хорошо пробирает! И чтобы согреться, нет лучшего средства. Единственный недостаток этого напитка, пожалуй, в том, что терпкая сладость клонит в дремоту, особенно если пришел с сырого холода. Но разве мне предстоят активные действия? Ни за что. Я устал и хочу немного помечтать. Погрезить наяву. Только сначала переговорю о делах:
— Сегодня я заходил к Роберто. Он нашел хорошего мастера для изготовления амулетов. Вот, взгляните на образец его работы.
Леди Оливия открыла коробочку и внимательно всмотрелась в резное женское личико.
— Очень тонко.
— Вам понравилось?
Хозяйка вернула крышку на место и пододвинула картонную упаковку ко мне обратно.
— Я равнодушна к форме, мистер Стоун.
И в этих словах не было ни капли лжи: леди ван дер Хаазен придерживалась классических форм, прямых линий и скупых красок даже в оформлении интерьера салона, поэтому внутренне убранство места моей работы немного походило на монастырское. Правда, неуютным от этого не становилось, как ни странно.
— А к содержанию? Медальон не навевает вам никаких ассоциаций?
Я и сам до конца не понимал причин неожиданного возникшего любопытства, но мне почему-то нужно было услышать окончательный вердикт именно из таких уст. Спокойных, мудрых и насмешливых ровно в той мере, чтобы показать собственные эмоции, но не задеть чувства собеседника.
— Почему вы так настойчивы в своих вопросах? Хотите устроить мне экзамен или услышать подтверждение собственным выводам?
И как ей удается всегда так точно угадывать мои намерения? Точнее, чем я сам их осознаю. А потом, угадав, загоняет в угол, орудуя своими вопросами, как резцом скульптора, и отсекает от сумбура толпящихся в сознании мыслей все лишнее, оставляя только суть. В первый раз признавать чужое превосходство довольно болезненно и чертовски обидно, но если унять гордость, окажешься в выигрыше.
— Я всего лишь хочу узнать ваше мнение.
— Это хорошая работа. Талантливая. Красивая. Но мою душу она не греет.
— Почему?
Леди Оливия укоризненно вздохнула, но после тщательно выдержанной паузы ответила:
— Потому что у меня нет склонности к некрофилии.
Интересно, моя челюсть сильно отвисла?
— Почему вы решили, что…
— Мистер Стоун, вам никогда не говорили, что невежливо кичиться своей осведомленностью перед другими людьми, держа имеющиеся при вас сведения в тайне?
— Миледи, я вовсе не…
— В вас по-прежнему неистребимо детское желание выигрывать, и поэтому каждую ситуацию вы стараетесь превратить в поединок. Нет, не буду утверждать, что поступаете так намеренно, но… Если не играешь, то не можешь проиграть. Вы никогда над этим не задумывались?
Ну да, разумеется. Не ошибается тот, кто ничего не делает, и все такое прочее. Но соглашаться с народной мудростью я сегодня не намерен:
— Но выиграть можно, только если играешь.
— И что проку вам в победе над тем, кто не участвовал в вашей игре?
Действительно, проку мало.
Но соглашаться с народной мудростью я сегодня не намерен:
— Но выиграть можно, только если играешь.
— И что проку вам в победе над тем, кто не участвовал в вашей игре?
Действительно, проку мало. Не будет ни фанфар, ни чествования победителя, ни коленопреклоненного противника, признающего свое поражение. Возникнет лишь иллюзия удовлетворения, слабого и мимолетного, поскольку оно ничем не привязано к реальности.
— Вы предлагаете совсем не пробовать играть? Но это же скучно.
Серые, как сталь, глаза удовлетворенно сузились.
— А жить вообще несказанно скучно, мистер Стоун.
— Так почему все мы не спешим умирать?
— Потому что в каждом из нас живет надежда с блеском выиграть главную партию в своей жизни. Партию против самого достойного соперника.
— Против кого?
Леди Оливия откинулась на спинку стула.