Тьфу. Вот за такие размышления и не люблю посещать Коллегию. В разные сезоны и разное время суток моя нелюбовь колеблется от вялого равнодушия до искренней и не обремененной разумом ненависти, никогда не приближаясь к чему-то хоть немного похожему на удовольствие. А все почему? Потому что здесь прутья правды, из которых сплетена моя клетка, начинают врезаться в душу. Потому что мне становится тесно… Но кому есть дело до озлобленных сентенций неудавшегося сьюпа? Лучше зайду в секретариат, завизирую свою осведомленность о принятой должности душеприказчика. И заодно поговорю с Евой, если она, конечно, соизволит оторвать немножко сосредоточенного внимания от серебряного канта по краю угольно-черной пластинки и заметить мое присутствие.
— Уже получила удостоверение? Поздравляю!
— Да, много времени торжественная церемония не заняла, — хмуро подтвердила фроляйн Цилинска. — Я так думаю: от меня хотели поскорее избавиться.
— Не говори ерунды. Просто… Сьюпы не любят пышные празднества.
— Начинаю понимать, почему. — Голос девушки совсем заледенел.
— Ева, конечно, ты представляла все иначе, но это не повод расстраиваться.
— Иначе? — Она подняла на меня расстроенный взгляд. — Я вообще ничего этого себе не представляла. Никак. Этого не должно было произойти!
— Поясни.
— Неужели не понятно? Мне и даром не нужна эта штука!
Пластиковая карточка пролетела через широкий коридор, срикошетила о стену и приземлилась на паркетный щит шагах в двадцати от меня.
Я посмотрел в глаза, горящие бешенством и отчаянием, сходил за ненавистным Еве прямоугольником, поднял удостоверение и вернулся.
— Не делай так. Пожалуйста.
— Почему? Потому что тогда все твои заслуги окажутся напрасны? Ты же герой! Защитил бедную и несчастную девушку! Закрыл грудью от вражеского огня!
Давлю невольную улыбку. Эх, Ханса бы сюда сейчас с его разговорами! Для рыцаря что главное? Признание подвига. А что происходит на деле? Спасенная дама готова разорвать на клочки и полученный приз, и того, кто его добыл. Меня, то бишь.
И черт подери, мне это нравится!
— Не волнуйся, свое самолюбие я потешил вдоволь.
Но карточкой все-таки не расшвыривайся. — Я протянул Еве пластиковый пропуск в царство медиумов. — Не надо. Она не так уж бесполезна, как тебе кажется.
— Знаю, все я знаю! Но она… Я не хочу ей пользоваться.
— Не хочешь, не надо. Только это всего лишь символ того, что находится внутри тебя. Так стоит ли убегать?
Голубые глаза блеснули слезами.
— Ты во всем виноват.
— Конечно.
— Это ты устроил экзамен.
— Скажем чуточку иначе: сообщил в Коллегию, что ты к нему готова.
— Скажи, только честно… — Она сжала мою ладонь своими. — Ты мог… промолчать?
Угу. А еще мог соврать, но не видел в этом ровным счетом никакого смысла. Наверное, потому что насмотрелся уже на жизнь медиумов, как официально зарегистрированных, так и подпольных, и знаю, чем чреваты препирательства с законом.
— Рано или поздно это должно было случиться.
— Но ты мог промолчать?! Ответь!
— Ева, ничего бы не изменилось.
— У меня появилось бы время!
— На раздумья? Или на побег от действительности? С того самого момента, как твое имя занесли в списки с пометкой «медиумические способности в латентном состоянии», твоя судьба была предрешена. Кто подавал прошение в Коллегию? Вовсе не я. Ты знаешь, чьими усилиями оказалась здесь? Ведь ты знаешь?
Девушка зло закусила губу и отвернулась.
— Ева, я не собираюсь залезать в твои мысли. Я вообще не люблю это делать, а особенно с людьми, которые мне симпатичны. Скажи сама, хорошо?
Она молчала с минуту или больше, но мои пальцы не опускала.
— Это я сделала. Пришла и подписала прошение.
— У тебя была причина?
— Да.
Еще одна минута тишины.
— Я должна ее назвать?
— Ты ничего не должна ни мне, ни кому-либо другому. Поступай так, как хочешь.
Иногда наступают времена, когда хочется рассказать самые страшные и постыдные свои тайны всему миру. Или хотя бы тому, кто согласен слушать.
— Меня воспитывала бабушка, родителей я совсем не помню. Она была совсем старенькая, работать не могла, получала только пенсию… А находящимся на учете в Коллегии платят что-то вроде стипендии. Не очень много, но на жизнь хватает. Вот я и…
Ева не смогла продолжить, а я не стал настаивать. И вникать тоже не хотелось.
У меня подобных проблем никогда не было, скорее все происходило ровно наоборот: жил в свое удовольствие и сообразуясь только со своими желаниями. Нет, конечно, родителей старался не разочаровывать и всякое такое, но в важных для себя вопросах никогда не уступал. А давить на меня по-настоящему или подчинять не пытались. Может быть, потому что приз незавиден? Ведь если вспомнить прошлый вечер, даже Анна пустила в ход свои чары лишь затем, чтобы выяснить пределы собственных возможностей, а не высоту и прочность стен чужой крепости…
Бррррр! Она так и не собирается выходить у меня из головы. Вот ведь упорная женщина!
— А ты?
— Мммм?
— Почему ты стал сьюпом?
Потому что хотел принести пользу обществу. Этой правдой я успокаивал себя последние пять лет, но теперь понял, что клетка стала совсем тесна. Пора ее сломать.
Этой правдой я успокаивал себя последние пять лет, но теперь понял, что клетка стала совсем тесна. Пора ее сломать.
— Я хотел выделиться из толпы.