Наверное, не менее получаса мое сознание тогда сверлила мысль: а что, если бы кто-то из детей погиб? Собственная возможная смерть не волновала вообще, зато кровавое творчество воображения в отношении пассажиров впечатляло. Весьма. И хотя стыдно было вызывать эвакуатор для полностью исправной машины, но меня била такая крупная дрожь, что я не мог удержать руль. С тех пор автомобили перестали быть для меня наваждением. А для фроляйн Штерн, вероятно, и с самого начала не были таковым.
Никогда прежде не чувствовал себя настолько спокойно, путешествуя на пассажирском сиденье, даже в автобусных поездках приходится успокаивать нервы, сосредотачиваясь на газетном или книжном тексте, если, конечно, не находится темы для размышлений, способной поглотить большую часть моего внимания.
Никогда прежде не чувствовал себя настолько спокойно, путешествуя на пассажирском сиденье, даже в автобусных поездках приходится успокаивать нервы, сосредотачиваясь на газетном или книжном тексте, если, конечно, не находится темы для размышлений, способной поглотить большую часть моего внимания. А сейчас… Можно сказать, получаю удовольствие от виртуозной езды и ни капельки не волнуюсь, потому что уверен: до места назначения доберемся живыми.
Трудно сказать, откуда возникло это ощущение. Может быть, родилось из чуткого спокойствия лежащих на руле ладоней Анны. Может быть, из улыбки, профиль которой я вижу в свете магазинных витрин и фар встречных машин. Может быть, из музыки, играющей где-то в недрах приборной панели, из песни, звучащей так тихо, что и мелодии не разобрать, не говоря уже о словах…
— Сделайте погромче, пожалуйста! — вдруг оживилась на заднем сиденье Агата.
— Что случилось? — спросила фроляйн Штерн, не отрывая взгляда от дороги.
— Песня… Это же Эш?
Блондинка чему-то усмехнулась, но ответила:
— Да, она. Хотите послушать? Сейчас.
И аккуратный ноготок несколько раз нажал на регулятор громкости, приближая голос исполнительницы к нашим ушам.
Верь раскаленным барханам и брызгам прибоя.
Верь: день за днем голос боли становится глуше.
Верь, что враги склонят головы перед тобою.
Верь в неподкупность друзей… Но мой голос не слушай!
Симфонический оркестр, следующий ритму дыхания одной женщины. Такое ощущение, что инструменты сами следят за исполнением своих партий, не доверяя музыкантам: мол, они же всего только люди, что с них взять? А певица поднимается вверх, взлетает вслед за песней… Или это песня безуспешно старается за ней угнаться?
Голос ядом разлился по венам?
Не слушай!
Нежным клятвам пророчит измену?
Не слушай!
Обещает надеждам забвенье?
Не слушай:
В сети слов так легко попадаются души…
Я напрасно исхода зимы ждала,
У весны для меня не нашлось тепла.
Едва ли не оперная ария сменяется чем-то близким к роковым композициям, набор музыкальных средств стремительно уменьшается, в завершении куплета сужаясь до гитары. Или лютни? С такой горьковатой хрипотцой мог бы петь средневековый менестрель на закате своей карьеры…
Верь откровениям старых и новых пророков.
Верь: мир завещан бессильным и робким в награду.
Верь, что никем никому не назначены сроки.
Верь… Но не слушай мой голос, не слушай, не надо!
Голос ядом разлился по венам?
Не слушай!
Нежным клятвам пророчит измену?
Не слушай!
Обещает надеждам забвенье?
Не слушай:
В сети слов так легко попадаются души…
Я не лгу. Поздним снегом не лжет весна.
Просто мне клетка правды стала тесна.
Агата слушает, отчетливо задерживая дыхание. Очарована и пленена. Не спорю, в этой песне что-то есть, что-то прячется за изящным плетением строк. Но контраст между смыслом куплета и припева не позволяет сосредоточиться, снова и снова нарушая мои неосознанные логические построения. Может быть, на подобных приемах и зиждется успех популярных в последнее время песен? Отсутствие логики — верный путь к победе? Нет, могу поклясться: этот текст выверен до последней запятой! Но какую цель он преследует?
Верь, потому что без веры нет цели и смысла.
Верь ослепляющей вспышке влюбленного взгляда.
Верь — до последних мгновений отчаянной жизни.
Верь. Только голос сирены не слушай. Не надо.
Голос ядом разлился по венам?
Не слушай!
Нежным клятвам пророчит измену?
Не слушай!
Обещает надеждам забвенье?
Не слушай:
В сети слов так легко попадаются души…
Но когда обернется зимой весна,
И тебе клетка правды станет тесна.
«И тебе клетка правды станет тесна…»
Обещание. Ласковое. Если, конечно, может быть ласковым, скажем, вынесение приговора. Не волнуйся, не торопись, но и не старайся убежать от судьбы. Не выйдет. Ты спустил свою лодку на воду этой реки по собственной воле. Водопад, чей рев пока еще не слышен, ждет тебя. И дождется. Но ты будешь рад полету в обжигающих струях, потому что… Именно тогда ты вырвешься из клетки.
Она мысленно подпевала музыке, звуки которой воевали с акустической системой, или на этот раз, действительно, подумала ?
— Класс! — резюмировала Агата, откидываясь на подушку сиденья. — Больше никто и никогда так петь не сможет!
Не стану утверждать, что прослушанная песня — шедевр всех времен и народов, но другой такой не будет. По определению. По той же простой и непонятной причине, что заставляет даже близнецов отличаться друг от друга.