— Вы сегодня трогательно заботливы, Джаак.
Не знаю, почему, но с самой первой встречи, с момента знакомства она называет меня именно так. Наверное, искажение звуков кажется ей чем-то великосветским и изысканным, иного объяснения найти не могу. Залезать же внутрь ее приходно-расходной книги не хочу. А может, и не могу. Не пробовал отлистывать назад больше двух страничек, страшно. За себя, в основном. А поскольку инстинкт самосохранения — самый полезный инстинкт для человека, стараюсь к нему прислушиваться как можно чаще и внимательнее.
Чувствуешь себя неотразимой, девочка? Замечательно, рад за тебя. Хотя эти жуткие черные линии на веках… Бр-р-р-р! Кто тебе сказал, что они красивы? Очередной глянцевый журнал? Жаль, авторы модной статейки забыли упомянуть о необходимости наличия мастерства и твердой руки у того, кто собирается мокнуть кисточку в тушь.
— Нужно внимательнее следить за аксессуарами.
— Нужно внимательнее следить за аксессуарами.
— А… — она машет рукой. — Пусть.
— Мочки порвешь.
— Заживут.
И возразить ведь нечего. Заживут, конечно же. Еще можно обратиться к пластическому хирургу, хорошему знакомому нашей хозяйки, и, буде после естественного заживления останутся шрамы, все аккуратненько зашлифовать. Кстати, о хирургии. Если чревоугодие пойдет набранными темпами и дальше, мне самому светит проведение липосакции, потому что за последнюю четверть часа желание перестегнуть ремень на другую дырочку приходит все чаще и чаще.
— Нефиг жрать перед сном. Особенно капусту.
Прочитала -таки. Браво. Хоть я и не прятался нарочно, на самом виду воспоминания о сытном ужине тоже не лежали. Интересно, как она фильтрует чужие мысли? Осознанно или случайным образом? У меня свои методы чтения , возможно, в корне неправильные, а возможно, единственно верные для моих возможностей, и хотелось бы избавиться от этого чувства неопределенности, по крайней мере, для того, чтобы спокойно исполнять свою работу. Но сейчас задавать любые вопросы бесполезно и бессмысленно, потому что хотя Ева и медиум, но все еще латентный. И слава Господу! Как только дар то ли Небес, то ли Преисподней окрепнет и наберет силу достаточную, чтобы заявить о себе внешнему миру, девочке предстоит много обременительных занятий, начиная от посещения официальных инстанций и заканчивая внесением корректив в личную жизнь. Причем последними пренебречь будет попросту невозможно.
— Кстати, о еде, — я протянул Еве бумажный пакет, наполняющий воздух прихожей ванильно-коричный аромат. — Фрау Ксана оказала нам любезность, поделившись вечерним рукоделием.
Девушка не преминула сунуть внутрь свертка не только нос, но и любопытный взгляд.
— М-м-м, какая вкуснятина!
— Это называется «плюшки».
— Плу-у-ушки… — исковеркав на любимый манер незнакомое слово, фроляйн Цилинска мечтательно облизнулась и тут же недоуменно сдвинула брови: — Ты еще здесь? И даже чайник не поставил? Пресвятая дева, ну почему мужчины такие… такие… такие…
Оправдания не были бы приняты в любом случае, а объяснения и подавно. Поэтому я предпочел аккуратно завершить ритуал освобождения от верхней одежды, между делом прислушиваясь к доносящимся с кухни недовольным возгласам белокурой ворчуньи. Промедление грозило существенным сокращением предназначавшейся мне порции лакомства, но удовольствие наблюдать перепачканные сахарной пудрой губы и кончик остренького носика того стоило. В конце концов, если станет совсем невтерпеж, напрошусь к соседям на ужин еще раз. Все равно, того количества пищи, что ежедневно готовит фрау Ксана, с лихвой хватит и хозяевам, и гостям.
По документам, которые мне доводилось видеть, пышнотелая и на загляденье черноволосая для своих, вполне уже взрослых лет, домработница семьи Эйлер называлась Оксаной Олешко. Даже для Ройменбурга славянское имя — редкость, а история появления украинской девушки в сердце Европы хоть и не была невероятной, но и обыденностью также не отличалась.
Все началось еще в середине прошлого века, во время войны. Завоеватели, мнившие себя непобедимыми, уверенно шествовали от страны к стране, устанавливая свои порядки, пока не споткнулись об Россию. Чем все завершилось, вам расскажет любой учебник истории. К счастью, хотя имена победителей каждая нация пишет на свой лад, имена побежденных остаются неизменными, и это главное. Память. Можно забыть об одержанной победе, но нельзя стирать из воспоминаний собственное поражение. Печальный опыт всегда пригождается лучше…
Мать фрау Ксаны попала в Германию на первом году войны.
Можно забыть об одержанной победе, но нельзя стирать из воспоминаний собственное поражение. Печальный опыт всегда пригождается лучше…
Мать фрау Ксаны попала в Германию на первом году войны. Тогда еще на оккупированных территориях не зверствовали каратели, и эшелоны везли не узников в концлагеря, а рабочую силу. Правда, шестнадцатилетняя Марьяна в отличие от большинства своих соседей по вагону покидала родину едва ли не с радостью: иногда с кровными родственниками жить страшнее, чем с кровными врагами. На немецкой земле девушке повезло по распределению попасть к придерживающимся консервативных взглядов супругам Эйлер, которые не делали различий между национальностями и происхождением тех, кто честно отрабатывает свой хлеб. И не было ничего удивительного в том, что когда война закончилась, Марьяна приняла решение не возвращаться домой. А дальше… Дальше все было чинно, спокойно, истинно по-немецки: работящий муж, дети и старость в окружении всех полагающихся благ и искреннего уважения.