Человеческое сознание воспринимает настолько широкий спектр данных извне, что не успевает каждой информационной последовательности назначить свою цепочку мысленных образов, тем более, подходящих для выражения в словесной форме.
Человеческое сознание воспринимает настолько широкий спектр данных извне, что не успевает каждой информационной последовательности назначить свою цепочку мысленных образов, тем более, подходящих для выражения в словесной форме. И что же получается? Каждую секунду (не будем размениваться на меньшее) на нас изливается целое море информации, в котором было бы очень легко утонуть, если бы не природные фильтры. Например, сидя за столом и работая с документами, мы фиксируем малейшее изменение освещенности, но не замечаем, если оно не является существенным, то бишь, включаем лампу только по наступлении сумерек. Точно так же обстоят дела и с любой другой информацией: она усваивается сознанием, но остается невостребованной, а потому и незамеченной, пока не накопится определенное количество, способное привести к качественному скачку. Но бывает, фильтры забиваются, и тогда… Возникает беспокойство, нервозность, беспричинная злость, агрессивное возбуждение и прочие не очень приятные состояния. А все почему? Потому что первичный фильтр уже не может обрабатывать поступающую информацию. Лично я борюсь с этим, перенаправляя данные в каналы обработки с другими фильтрами, выигрывая время и, в случае успеха, получая максимум полезной информации без дополнительной шелухи.
Залезть, что ли, в медицинскую энциклопедию? Интересно, много ли я смогу из нее выудить, если учесть мои чрезвычайно скромные познания в медицине вообще и психиатрии в частности?
***
Трень-тень-тень!
Я недоуменно оторвал взгляд от монитора. Телефон? Знакомый звонок. Неужели, еще у кого-то в нашем сумасшедшем мультимедийном мире хватило силы воли довольствоваться стандартной мелодией?
Трень-тень-тень!
Постойте-ка, это же мой «Иварссон»…
— Слушаю.
— Дядя Джек?
О Господи, как я мог забыть!
— Здравствуй, Агата.
— Брат сказал, что ты сходишь со мной на собрание. Это правда?
— Да, я как раз вечером свободен. Только забегу домой и…
— За час обернешься?
Час? Если учесть, что я нахожусь в центре города, а до Ноймеердорфа только сорок минут в поезде подземки… Но куда торопиться, ведь сейчас всего только…
Семнадцать тридцать. Матерь Божья!
— Конечно, уже нет. Куда мне нужно подойти, Агата?
— Особняк на Мариенштрассе, 9.
Это недалеко, минут десять неспешной ходьбы, значит, я могу еще посидеть в кафе или…
— А ты сейчас где?
В трубке помолчали, потом нехотя признались:
— В парикмахерской. Мама настояла на том, что мне нужно сделать прическу и все такое.
— Давай, я подойду к тебе?
— Как хочешь. Все равно ждать придется.
— Ничего, терпения у меня хватит. Адрес?
— Салон «Мэнори», это угол Мариенштрассе и Центрального.
— Скоро буду. Без меня не уходи!
Агата что-то буркнула в ответ и выключила телефон.
Какой же я нехороший человек… Мало того, что совершенно забыл об обещании, так и переодеться не успел, придется смущать богатых школьных благотворителей скромной, можно сказать, почти домашней, одеждой. Хорошо еще, леди Оливия категорически выступает против ношения на работу джинсов во всех их проявлениях: брюки на мне вполне приличные. Клетчатая рубашка и трикотажная кофта, конечно, мало подходят для официального мероприятия, а отсутствие галстука и вовсе непозволительно, но что поделать? Бежать в ближайший магазин? Нет уж, новый костюм мне не нужен, а значит, благотворители переживут мой внешний вид.
Не помешает только ополоснуть лицо водой и пригладить волосы… А глаза-то красные. Пересидел лишнего за монитором, и очки не помогли. Уууу, а вот снимать их не надо, голова начинает кружиться от ярких бликов. Что ж, явимся на собрание, как есть, в конце концов, от меня там требуется только присутствие на заднем плане. Может даже вздремнуть удастся.
В салон «Мэнори» я вошел через пять минут после того, как поплескался в раковине туалетной комнаты. Агата еще только усаживалась в кресло, а потому заметила меня и помахала рукой. Мастер, собирающаяся работать с девушкой, шутливо погрозила фроляйн Кёне пальцем:
— Не вертитесь, дорогая моя, иначе любые усилия, даже самого лучшего специалиста, пойдут насмарку.
— Извините, — Агата, чтобы скрыть смущение, принялась расплетать тугие темно-рыжие косички. — Я только хотела поздороваться.
— Со своим молодым человеком? — На меня оценивающе посмотрели поверх очков с дымчатыми стеклами.
— Нет, это друг моего старшего брата, он для меня кто-то вроде дяди.
Ну вот, стоит в одной точке пространства появиться более чем одной представительнице женского рода, начинаются углубления в ненужные подробности. Какое может быть дело парикмахерше до связывающих меня и Агату отношений? Никакого, кроме беспричинного, но от того ничуть не менее сильного любопытства.
— Я бы тоже с удовольствием обзавелась таким симпатичным дядей. Не подскажешь, где их можно отыскать?
И ведь она даже не улыбнулась, оставшись предельно серьезной. Но значит ли это, что меня считают привлекательным? Ерунда какая-то. Я самый обычный, а сейчас еще и заморенный многочасовым бдением за монитором.