Щебечет, успевая и работать, и поддерживать осмысленную беседу. Агата с увлечением о чем-то рассказывает… Наверное, о своих успехах на поприще общественного деятеля. И слава Господу, что не слышу подробностей: если будет желание, смогу целый вечер расспрашивать свою даму или прочих участников собрания.
И слава Господу, что не слышу подробностей: если будет желание, смогу целый вечер расспрашивать свою даму или прочих участников собрания. Но думаю, подобного желания не возникнет, потому что с большим удовольствием я пообщался бы сейчас со специалистом в области расстройств личности.
Ползание по интернетовским ресурсам не принесло положительных результатов. Все справочники и энциклопедии, страницы которых я успел пролистать, были категоричны: расслоение сознания возможно, но в каждый момент времени действовать может только одна личность. Шизофрения, как диагноз, мне тоже не устроила. Мартин уверял, что не терял контроль над своим телом ни полностью, ни частично, разве только в определенных ситуациях испытывал немотивированное чувство голода, которое, разумеется, проходило сразу же после сеанса чревоугодия. И, что характерно, поглощение жирной пищи никак не сказывалось на состоянии здоровья герра Съёдера, как будто поступающие в организм калории сжигались какой-то другой топкой. Никаких разговоров с соседом по телу никогда не происходило. Присутствие? Да, ощущалось, но точно так же, как ощущается кто-то, находящийся у вас за спиной или глядящий вам в затылок. Вреда от соседства не наблюдалось никакого, особенно после того, как Мартину удалось составить график приема пищи, почти исключающий случайные приступы голода.
Хотя, кое-какой вред все же был причинен. Когда Ева прочитала мысли невидимого обжоры, ошибочно приняла их за мысли герра Съёдера и поддалась порыву гневного негодования. Но ведь это случилось ненамеренно, а могло и вовсе не случиться, если бы… Я помешал своей коллеге вспылить.
Итак, кто же настоящий вредитель? Ответ очевиден, и с ним мне придется сосуществовать до конца жизни, причем желательно — подальше от других людей. Но обещание, данное Гельмуту, я обязан выполнить, тем более что…
Его сестра стала настоящей красавицей.
Всегда поражался способности женщин меняться в зависимости от прически. Если еще сорок минут назад Агата выглядела тем, кем и должна была быть: школьницей старших классов, немного неуклюжей, грубоватой, сосредоточенной на делах, а не развлечениях, то теперь из кресла поднялась юная леди. Гладкая челка, скрывающая лоб, и шапочка мягких локонов, спускающихся до линии подбородка, оттенили молодость девушки, добавили робкой неуверенности, нежности и невинности ее облику. Вот только на маленьком черном платье с атласным кантом по подолу чего-то недоставало. До той самой минуты, когда мастер, занимавшийся стрижкой, не склонилась в последний раз над своей клиенткой:
— Подарок от заведения! И пусть сегодня он принесет вам удачу.
Нитка жемчуга засияла молочным светом на черной ткани, и Агата не смогла скрыть смущения, поймав мой восхищенный взгляд.
— Фроляйн Кёне, вы блистательны.
— И это больше ее заслуга, чем моя, — улыбнулась женщина, возвращая обратно очки, раньше чуть сдвинутые на нос.
Движение было быстрым, что называется, отработанным до автоматизма, но я все-таки успел заметить, что ее веки припухли и покраснели.
— У вас аллергия?
— Ничего серьезного, не беспокойтесь. Пройдет.
«Но за вопрос, чем бы он ни был продиктован, все равно спасибо. Внимательные мужчины — настоящее сокровище в наши времена…»
***
— Дядя Джек, ты плохо себя чувствуешь?
Откуда взялся этот вопрос?
— Нет, все в порядке.
— А почему останавливаешься через каждый десяток шагов?
— Ээээ… Хм. Извини, больше не буду. Мы успеваем?
— Да, но… Лучше все-таки не останавливаться.
Извини, больше не буду. Мы успеваем?
— Да, но… Лучше все-таки не останавливаться.
— Как скажешь. Я просто задумался, не волнуйся.
Агата недоверчиво нахмурилась, но больше понукать не стала, хотя это следовало бы продолжать делать, причем, с большей жесткостью: молодой человек, с завидной регулярностью застывающий столбом посреди тротуара, не лучший спутник для девушки. Мне самому мои чудачества привычны и не принесут неприятностей, но бросать тень странности на спутницу невежливо.
И все же не могу не вспоминать о случившемся. Когда в последний раз кто-то так думал в моем присутствии? Когда хоть кто-нибудь думал только для меня ?
Это поразительное ощущение, к сожалению или к счастью, непонятное нормальным людям, свободным от сверхъестественных талантов. Три потока мыслей, не прекращающих свое движение ни на секунду. Три потока, из которых более-менее ясно можно прочитать только один, поверхностный, но двое других, оставшиеся нерасшифрованными, все равно присутствуют, создавая… Те, кто «слушает» чужие сознания, называют этот эффект эхом, я вижу влияние глубинных потоков, как размытые контуры. Бесформенные ореолы, окаймляющие информацию первого потока, могут быть ярче или незаметнее, но присутствуют всегда. Почти всегда. За исключением тех редких случаев, когда ваш собеседник думает только о вас.