Йоаким, довольный, хотя и немного удивленный, что его не выдворили из комнаты, кивнул:
— Конечно. Дора Генриетта Лойфель, тридцати пяти лет, уроженка Ниенбурга, с двадцати шести лет проживала в Ройменбурге. Официально зарегистрированный медиум, действительный член Коллегии. Убита сегодня, в четверть третьего дня. Причина смерти, предположительно, проникающее ранение в сердце. Свидетельских показаний, способных указать на личность преступника, нет.
— Что этому помешало? — спросила Эрика, и судя по тону голоса, задавать подобный вопрос уже вошло у нее в утомительную привычку.
— Дом, в котором жила фроляйн Лофель, и на лестнице которого найден собственно труп, расположен в квартале, где основная часть жилых и нежилых помещений отдана под офисы различных организаций, а убийство произошло в обеденный перерыв.
Свидетелей попросту не могло быть.
— А тот, кто обнаружил тело?
— Тоже сотрудница офиса. Вернее, проектного бюро. Но у нее… — Тут Берг приостановил свою речь, чтобы подобрать если не правильные, то как можно более подходящие для описания ситуации слова. — У нее некоторые проблемы с памятью.
— То есть, провал? — В карих глазах не возникло ни удивления, ни прочих чувств, обычно сопровождающих получение не имеющей объяснения информации.
— Да, минут на пятнадцать.
Федеральный инспектор устало потерла лоб над переносицей:
— Все время одно и то же… Это начинает напрягать.
— Такое уже случалось?
— Амнезия свидетелей? Да. Два раза. Именно в тех случаях, когда они просто обязаны были видеть убийцу.
— Удалось восстановить воспоминания?
Эрика вздохнула:
— Нет.
— Глубокий гипноз тоже не помог?
— Мы даже привлекали к допросам сьюпа, хотя можете себе представить, чего стоило выбить из свидетеля согласие! Пусто. Полный провал.
— Хорошо, давайте начнем сначала. Когда и где произошли другие убийства?
Инспектор Шофф достала из пачки другую сигарету взамен уже измочаленной.
— Все убийства происходили в течение лета в разных городах страны.
— Какая-то тенденция наблюдается?
— Если она и есть, мы ее еще не обнаружили. А ваши вопросы… — Она прищурилась и посмотрела на меня с нескрываемым подозрением: — Вы сами не имели раньше отношения к федеральным расследованиям?
Нет, я просто прочитал в детстве и юности очень много детективных романов! Подмывает пошутить, но не буду этого делать, потому что обстановку юмор сейчас не разрядит, а только усилит общее напряжение.
— Я служил в полиции, инспектор.
— Но вы ведь сьюп? Или я что-то перепутала? — изумленно переспросила Эрика.
— Это долгая история, — поспешил мне на помощь Берг. — Я с удовольствием вам ее расскажу за чашечкой кофе или кружечкой пива, а сейчас давайте вернемся к убийствам.
Ага, долгая и душещипательная. В частности, официальная версия моего жизненного пути откорректирована таким образом, чтобы не возникало ненужных вопросов и сомнений. Хотя для выхода из латентного периода двадцать семь лет — уже слишком поздно, вероятность прожить треть жизни и только потом открыть в себе способности медиума все же существует. Ну и, разумеется, сразу по выяснении обстоятельств моя карьера в полиции благополучно закончилась. А вот славно или бесславно, судить некому.
— Ну что ж, вернемся… — Впрочем, несмотря на временное согласие с продолжением беседы в прежнем ключе, подозрительности во взгляде федерального инспектора не убавилось. — Пять убийств в течение лета, первое — десятого июня, последующие с интервалом примерно в полторы-две недели, каждый раз количество дней, пришедшихся на «перерыв» было разным. Города выбраны словно наугад.
— А жертвы?
— Кроме того, что все они медиумы и принадлежат к женскому роду, ничего общего. Хотя, и этого достаточно, не считаете?
— Да, вполне. Маньяк, отчего-то невзлюбивший медиумов. Это не редкость.
— Но довольно редко случается так, что жертвы не сопротивляются убийцам, — справедливо заметила Эрика.
— Кстати о сопротивлении.
Это не редкость.
— Но довольно редко случается так, что жертвы не сопротивляются убийцам, — справедливо заметила Эрика.
— Кстати о сопротивлении. В предыдущих случаях следов борьбы тоже не обнаружено?
— Ни малейших. Словно жертвы или были хорошо знакомы с преступником, или по каким-то другим причинам подпускали его к себе.
— Но вы согласитесь, что получив подобное ранение в сердце, человек не умирает сразу? И даже если бы убийца представился почтальоном, торговым агентом, судебным приставом или кем-то еще, приблизился на расстояние удара и, собственно, ударил, в течение какого-то времени мышцы должно были конвульсивно сокращаться. Разве не так?
— Именно. И эксперты высказывают предположение, что жертвы не двигались, потому что были одурманены.
— Чем?
— Дудкой заклинателя змей, — зло съязвила федеральный инспектор. — Следов наркотических и прочих успокаивающих препаратов в крови жертв нет.
Я вопросительно посмотрел на Берга. Тот кивнул, мол, в нашем случае картина аналогичная. Что получается? С момента смерти фроляйн Лойфель до взятия проб тканей и проведения анализов прошло очень мало времени, даже сверхбыстроразлагающийся растительный яд должен был быть обнаружен. Если присутствовал, конечно.