— Эта и следующие три комнаты. Будем осматривать?
Нет, нет и нет. Массивные деревянные двери не пропускают в коридор ни единого звука, правда, мне достаточно всего лишь коснуться начищенного бронзового шара ручки, чтобы понять, о чем думал человек, последним заходящий в переговорную. Хотя…
— Наверное, есть смысл начать с самой дальней.
Хотя…
— Наверное, есть смысл начать с самой дальней.
— Почему вы так считаете? — чуть насторожившись, спросила Анна.
— Мужчина из туристического бизнеса показался мне… Взволнованным.
Она была не только красавицей, но и умницей: намек поняла сразу.
— Так чего же мы ждем?
Парочка, и в самом деле, находилась в последней комнате, о чем мне рассказало животное возбуждение герра Бломберга, задержавшееся на поверхности бронзы, но я не стал спешить врываться в комнату раньше необходимого момента. Какого? Того, после которого преступное намерение становится из тайного явным.
— Почему вы остановились?
Я поднял ладонь, призывая свою добровольную помощницу к ожиданию. Итак, что у нас происходит в переговорной?
Глубокий вдох. И на выдохе…
Хмммм.
«Она сводит меня с ума! Миленькая и такая пухленькая… Настоящий ангелочек!..»
— Мы чего-то ждем?
— Да. Прошу вас, не волнуйтесь.
— Я спокойна… Джек.
Брррр, мурашки по спине! Какая ерунда: слегка растянутая гласная и заглушенная конечная согласная, а эффект потрясающий. В прямом смысле. Даже кончики пальцев задрожали.
«Ну же, милочка, еще раз произнеси это слово… Вот так, округлив ротик… Еще… Еще…»
— Я могу задать вам серьезный вопрос?
— Любой.
— Вы не откажетесь стать свидетельницей преступления?
Анна смешливо сощурилась:
— Даже соучастницей, если мне это предложит симпатичный мужчина.
— К сожалению, я потяну только первое предложение.
Улыбка, ни на мгновение не покидавшая губ фроляйн Штерн, приобрела укоризненный оттенок, но банальной фразы типа «Вы себя недооцениваете» не прозвучало. Умная женщина — опасная женщина, это мне с детства внушал отец, и всегда добавлял: «Поэтому с ней нужно дружить, а не любить», забывая уточнить, к какой категории относит свою супругу. И мистер Стоун был совершенно прав в своем напутствии, хотя в вопросах любви и дружбы нет никакой разницы между умной женщиной и умным мужчиной. Любить того, кто умнее тебя, всегда трудно, потому что нежное чувство колеруется уязвленностью или становится восторженным обожанием.
Так какую политику общения с Анной выбрать мне? То, что выбор делать необходимо, причем довольно быстро, я не сомневаюсь. Но меня раздражала и раздражает необходимость принимать решения в режиме цейтнота. Не мое это, быстрое реагирование. Совсем не мое.
— И что за преступление планируется?
— Возможно, уже совершается.
— И когда состоится мой выход?
— Минуточку…
В моменты страсти людям некогда думать, вот и мысли герра Бломберга, распаленные близостью прелестной девушки, становились все короче, вызывая у меня ярость и желание ворваться в комнату заблаговременно, а не разыгрывать из себя хладнокровного наблюдателя. Не болтайся в моем бумажнике черно-серебристый кусочек пластика, я бы так и поступил, по крайней мере, долго разговаривать бы с похотливым бизнесменом не стал, а освежил в памяти тела навыки мордобития. Но сьюп и драка — вещи несовместимые. К сожалению.
Междометия. Обрывки слов. И наконец, кульминация, больше всего похожая на результат западания клавиши: бесконечная строчка едва читаемых букв.
И наконец, кульминация, больше всего похожая на результат западания клавиши: бесконечная строчка едва читаемых букв.
Поворачиваю ручку и открываю дверь перед Анной:
— Прошу!
Момент был выбран правильно: насильник не успел остановиться, иначе мы не увидели бы ничего предосудительного, кроме круглых от ужаса глаз сестренки моего друга.
— Что здесь происходит? — поинтересовалась фроляйн Штерн, медленно переводя взгляд с рассыпавшихся по ковру жемчужин на пальцы герра Бломберга, смявшие атласную ткань платья Агаты в весьма интимных местах.
Эффект неожиданности подействовал на мужчину далеко не сразу, но по прошествии примерно четверти минуты владелец туристической компании сообразил, что попал в щекотливое положение. Правда, осознание произошедшего никак не повлияло на крепость хватки: герр Бломберг разжал объятия только после того, как девушка сдавленно прошептала:
— Пустите…
Не надо было получать степень доктора медицины, чтобы диагностировать наличие у Агаты шокового состояния, хорошо еще, возник ступор, а не истерика, которая вызвала бы куда больше проблем. Но пока я прикидывал, с чего начать, фроляйн Штерн обняла девушку за плечи, наклонилась, заглянула в застывшие глаза и с подчеркнутой уверенностью сказала:
— Все хорошо, дорогая. Все хорошо. Ничего страшного не произошло. Совсем ничего.
Прошло ровно пять секунд. Агата моргнула, глубоко вздохнула и смущенно спросила:
— Со мной что-то случилось? Я… не помню.
— Небольшой обморок, дорогая. И это не удивительно: столько волнений на голодный желудок! Вам непременно нужно покушать. Через несколько минут нас всех пригласят к столу и…
— Меня ждут к ужину дома, — рассеянно возразила девушка, и блондинка почему-то сразу же воодушевленно согласилась: