— Это объясняет, — спросил я, — тот факт, что вы, находясь в Тарии, имеете свою галеру в Порт-Каре?
— Вот именно, — подтвердил Сафрар.
— А кроме того, — воскликнул я, осененный внезапно пришедшей мне в голову идеей, — объясняет появление бумаги, на которой было написано послание, спрятанное в ошейнике девушки с Земли! Бумага — из Порт-Кара!
— Совершенно верно, — согласился торговец.
— Это объясняет, — спросил я, — тот факт, что вы, находясь в Тарии, имеете свою галеру в Порт-Каре?
— Вот именно, — подтвердил Сафрар.
— А кроме того, — воскликнул я, осененный внезапно пришедшей мне в голову идеей, — объясняет появление бумаги, на которой было написано послание, спрятанное в ошейнике девушки с Земли! Бумага — из Порт-Кара!
— Совершенно верно, — согласился торговец.
— Послание было отправлено вами!
— Ошейник на горле девчонки был зашит в этом самом доме, — подтвердил Сафрар. — Хотя бедная дурочка в это время была без сознания и даже не подозревала о той чести, которой она удостаивается. Сафрар рассмеялся. — Между прочим, это принесло мне некоторый ущерб: я бы не отказался иметь её в качестве рабыни в своих Садах Наслаждений. Но он и слышать об этом не хотел, сказал, что послание принести должна именно она.
— Кто «он»? — не понял я.
— Человек с серым лицом, тот, что привез сюда девчонку на тарне, накачанную наркотиками.
— Как его зовут?
— Он всегда отказывался сказать мне свое имя.
— И как вы его называли?
— Господин. Он и был господином, платил, не скупясь.
— Маленький жирный раб, — процедил сквозь зубы Гарольд.
Сафрар пропустил оскорбление мимо ушей. Он рассмеялся и снова с удовольствием потер свои пухлые ручки.
— Да, платил он очень хорошо, — повторил он.
— А почему он не позволил вам оставить девушку у себя рабыней? — спросил я.
— Она говорила на каком-то варварском языке. Как, кажется, и ты сам. План, если не ошибаюсь, состоял в том, что тачаки, прочтя записку, используют девчонку, чтобы отыскать тебя и затем убить. Но они этого не сделали.
— Не сделали, — согласился я.
— Ну, это не имеет никакого значения. Теперь не имеет, — уточнил Сафрар.
Интересно, пронеслось у меня в голове, какую смерть он мне приготовил?
— А как вы, ни разу не видев меня, уже знали о моем существовании? — спросил я.
— Серолицый мне подробно тебя описал. А кроме того, я был уверен, что среди тачаков не найдется второго с такими волосами, как у тебя.
Я почувствовал, как лицо у меня загорелось. Без какой-либо рациональной причины я иногда ощущал прилив ярости, когда кто-то из моих врагов или просто людей незнакомых упоминал о цвете моих волос.
Думаю, это осталось ещё с тех невообразимо далеких детских лет, когда моя огненно-рыжая шевелюра являлась неизменным объектом насмешек моих сверстников и предметом ценнейших умозаключений моих родственников.
— А как забавно мне было тогда на пиру упоминать о тебе и наблюдать за твоей реакцией, — признался Сафрар.
Он с довольным видом рассмеялся.
— Давай убьем его — и делу конец, — предложил паравачи.
— Не вмешивайся, — оборвал его Гарольд, — с тобой никто не разговаривает.
— Ну, отдай мне хотя бы этого, второго, — обращаясь к Сафрару, взмолился паравачи, указывая на Гарольда кайвой.
— Может, ты его и получишь, — ответил торговец.
Он поднялся на ноги и дважды хлопнул в ладоши.
Сзади, из прохода, скрытого портьерой, появились четверо. Они толкали небольшую тележку, покрытую алой материей. На тележке в углублении я увидел предмет, поиски которого заставили меня проделать такой путь, рисковать и теперь, вероятно, даже расстаться с жизнью, — я увидел золотой шар.
Никаких сомнений: это было то самое яйцо. В длину оно равнялось восемнадцати дюймам, а в самой широкой части — примерно одному футу.
— Слишком жестоко, с твоей стороны, показывать ему эту вещицу, — лицемерно заявил Ха-Кил.
— Ничего, именно ради неё он проделал такой путь и столько рисковал, — ответил торговец. — Пусть это будет ему наградой за труды.
— Ради неё был убит Катайтачак, — заметил я.
— Не только он, — сказал Сафрар, — и неизвестно еще, сколькие за неё погибнут.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил я Сафрара.
— Нет, — ответил он, — но знаю, что для Царствующих Жрецов эта штука представляет большую ценность. — Он подошел к яйцу и провел по нему рукой. — Хотя и не понимаю, чем именно: она вовсе не золотая.
— Похоже на яйцо, — заметил Ха-Кил.
— Да, — кивнул Сафрар. — Что бы это ни было, по форме оно напоминает яйцо.
— Может, это и в самом деле яйцо? — высказал предположение Ха-Кил.
— Возможно, — согласился Сафрар. — Но для чего оно Царствующим Жрецам?
— Кто знает? — пожал плечами Ха-Кил.
— Ну, что? — глядя мне в лицо, поинтересовался Сафрар. — Ведь это за ним ты пришел в Тарию, не так ли?
— Да, — признался я, — за ним.
— Смотри, как просто все оказалось! — рассмеялся Сафрар.
— Очень просто.
Ха-Кил вытащил меч.
— Дай мне поговорить с ним, как подобает двум воинам, — нетерпеливо кивнул он в мою сторону.
— Нет! — закричал паравачи. — Отдай мне и его! Отдай мне их обоих!
— Нет! — решительно возразил торговец. — Они оба — мои!
Ха-Кил в бешенстве вогнал меч в ножны. Вне всяких сомнений, он хотел дать мне умереть почетной смертью, быстро. Его натура не принимала игрищ, которые, очевидно, приготовили для меня Сафрар с паравачи. Ха-Кил, может, и был вором и головорезом, но он также был уроженцем Ара и-тарнсменом.