— Толстокожий тачакский слин, — прошипел он сквозь зубы.
— Прекрасно, — сказала Африз, — ты можешь закрепить его на мне сам.
И Камчак подошел и склонился над коленопреклоненно сидящей за нашим столом Африз, которая ещё больше выпрямила спину и гордо подняла подбородок. Он зашел со спины. Ее глаза даже сквозь вуаль сияли от любопытства. Я увидел, что она учащенно дышала и нежный бело-золотой шелк её вуали чуть колыхался от её дыхания.
— Давай, — сказала Африз.
Камчак открыл коробку.
Когда Африз услышала слабый щелчок замка, она ещё могла повернуться и рассмотреть предназначавшийся ей подарок. Но она не сделала этого. Она смотрела прямо перед собой.
— Давай же, — повторила она, сгорая от нетерпения.
То, что случилось затем, произошло очень быстро. Камчак достал из коробки большое металлическое кольцо — тарианский ошейник рабыни. Раздался резкий щелчок замка, и шея Африз из Тарии была окольцована сталью! В следующее мгновение Камчак поднял её, испуганную, на ноги лицом к себе и обеими руками сорвал с лица вуаль! Затем, раньше чем хоть один из ошарашенных тарианцев успел опомниться, он сорвал смачный поцелуй с губ ошеломленной Африз. После чего отшвырнул её от себя через низкий стол, где она упала на пол рядом с тачакскими рабынями, танцевавшими для её удовольствия. Кайва, как по волшебству, появившаяся в руке Камчака, остановила тех, кто рванулся отомстить за первую девушку их города. Я стоял рядом с Камчаком, готовый защитить его ценой своей жизни, но перепуганный тем, что произошло, не меньше, чем любой в зале.
Гордая тарианка теперь стояла на коленях, схватившись за ошейник. Ее нежные пальцы в перчатках вцепились в него и пытались сорвать с шеи.
Камчак посмотрел на нее, презрительно оскалясь.
— Под твоим бело-золотым платьем я учуял запах рабыни.
— Слин! Слин! Слин! — визжала она.
Камчак посмотрел на нее, презрительно оскалясь.
— Под твоим бело-золотым платьем я учуял запах рабыни.
— Слин! Слин! Слин! — визжала она.
— Опусти вуаль! — приказал Сафрар.
— Немедленно сними ошейник! — крикнул кочевнику Камрас, полномочный представитель Фаниуса Турмуса, правителя Тарии.
— Кажется, — сказал Камчак, — я забыл ключ.
— Пошлите за кузнецом! — вскричал Сафрар.
Со всех сторон неслись угрожающие крики:
«Убить тачакского слина! Пытать его!», «Тарларионового масла! Кровососной травы!», «Выпотрошить его! Выпороть и сжечь!».
Камчак был неподвижен. И никто не приближался к нему, потому что в его умелых руках воина блестела кайва.
— Убейте его! — визжала Африз. — Убейте его!
— Опусти вуаль, — повторил Сафрар, обращаясь теперь к ней, — стыда у тебя совсем, что ли, нет?
Девушка попыталась натянуть складки вуали, но ей пришлось одной рукой придерживать её, поскольку Камчак оторвал скрепляющие её булавки.
От злости тарианка бьла вне себя. Он, тачак, посмотрел ей в лицо.
Я был доволен. Мне понравилась смелость Камчака. Это было лицо, за которое мужчина мог рискнуть многим, даже смертью в пыточных подземельях Тарии, лицо её было прекрасным, хотя теперь оно, конечно, было искажено гневом, что, однако, не портило его.
— Вы, конечно, все помните, — сказал Камчак, что я — посланец народов фургонов и в черте города мне гарантирована неприкосновенность.
— Убить его! — вскричало несколько голосов.
— Это — шутка! — выкрикнул Сафрар. — Шутка! Тачакская шутка!
— Убейте его!!! — визжала Африз.
Но никто не выступил против кайвы.
— Теперь, милая Африз, — настаивал Сафрар, — ты должна успокоиться. Скоро придет кузнец и освободит тебя, все будет хорошо. Вернись в комнату.
— Нет! — вскричала Африз. — Тачак должен быть убит!
— Это невозможно, дорогая, — сказал Сафрар.
— Я вызываю тебя! — произнес Камрас, плюя под ноги Камчаку.
В мгновение я увидел, как глаза Камчака сверкнули, хотя он не мог принять вызов чемпиона Тарии за этим столом. Он пожал плечами и ухмыльнулся.
— Мне не за что биться, — ответил он.
На Камчака это не было похоже.
— Ты — трус, — закричал Камрас.
Я подумал о том, понимал ли Камрас силу оскорбления, которое он осмелился бросить в лицо человеку, имевшему шрам храбрости.
К моему изумлению, Камчак только улыбнулся.
— Так за что вы предлагаете мне драться? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Камрас.
— Что я выиграю? — уточнил Камчак.
— Африз из Тарии! — вскричала Африз.
Раздались крики ужаса, протеста.
— Да, — вскричала Африз, — если ты победишь Камраса, чемпиона Тарии, я — Африз из Тарии — буду стоять у столба во имя любви!
— Я буду биться, — спокойно сказал Камчак.
— Да, — вскричала Африз, — если ты победишь Камраса, чемпиона Тарии, я — Африз из Тарии — буду стоять у столба во имя любви!
— Я буду биться, — спокойно сказал Камчак.
В комнате повисла тишина.
Я оглянулся на Сафрара, он прикрыл глаза и кивнул головой.
— Хитрый тачак, — прошептал он. «Да, — сказал я сам себе, — хитрый тачак». Камчак при помощи гордости Африз, горячности Камраса, оскорбленных тарианцев вынудил девушку к выражению заявления о своем участии в Войне Любви. Это был нечто, что он не хотел покупать золотой сферой у Сафрара-торговца, это было то, что он сам был способен устроить, опираясь только на тачакскую хитрость. Впрочем, я предположил, что Сафрар, опекун Африз, не позволит этому осуществиться.