— Я не хочу оставаться рабыней даже на день! — плакала, кричала девушка.
-Я понимаю так, — сказал Сафрар, приподымая золотые капельки бровей над глазами,- что ты хотела бы по достижении своего совершеннолетия передать все свои богатства тачакам, чтобы освободиться?
— Конечно,- плакала она.
— Какое счастье,- констатировал Сафрар,- что такая передача запрещена законом.
— Я не понимаю? — пробормотала Африз.
Камчак сжал мое плечо и потер свой нос.
— Без сомнения, ты знаешь,- сказал Сафрар,- что раб не может иметь собственности, так же как каийла, тарларион или слин?
— Я богатейшая женщина Тарии! — вскричала она.
Сафрар чуть-чуть склонился вперед. Его круглая физиономия лоснилась; он надул губы, улыбнулся, затем склонил голову и очень быстро сказал:
— Ты рабыня,- а затем самодовольно заржал.
Африз откинула голову и завизжала.
— У тебя даже нет имени,- прошипел маленький торговец.
Это была правда. Камчак, без сомнения, продолжал бы называть её Африз, но это было бы уже имя, данное им, а не её собственное. Раб или рабыня, не будучи полноправным разумным существом в глазах горианского закона, не может выбирать имена по собственному усмотрению. Таким образом, с точки зрения горианского закона, как это ни неприятно говорить, рабы — это животные, полностью и безоговорочно принадлежащие своим господам и вынужденные делать то, что господа захотят.
— Думаю, я назову её Африз,- сказал Камчак.
— Освободи меня, Сафрар,- заискивающе тихо попросила девушка,- освободи меня.
Сафрар рассмеялся.
— Слин,- завизжала она.- Вонючий слин!
— Будь осторожна,- предостерег Сафрар,- теперь ты говоришь с богатейшим человеком в Тарии. Африз плакала и рвалась в наручниках — Ты понимаешь, разумеется, — продолжал Сафрар,- что когда ты стала рабыней, все твои богатства, гардероб и драгоценности, вложения и счета целиком и полностью становятся моими.
Африз безудержно рыдала у столба.
— Я прошу тебя, благородный Сафрар,- всхлипывая, повторяла она,- прошу тебя, прошу тебя освободить меня, пожалуйста, пожалуйста!.
Сафрар улыбнулся ей и затем повернулся к Камчаку.
— Что, тачак, просишь ты за нее? Какую цену ты назначал?
— Я снизил,- сказал Камчак,- до одного медяка. Сафрар улыбнулся.
Сафрар улыбнулся.
— Цена слишком высока,- сказал он. Африз завизжала Сафрар снова поднял крохотное стекло, через которое он же рассматривал девушку, и изучив её более внимательно. Затем он пожал плечами и жестом приказал рабам разворачивать паланк.
— Сафрап! — ещё раз вскричала девушка.
— Я не разговариваю с рабами,- отрезал торговец в паланкине и медленно поплыл в сторону стен надменной Тарии.
Онемевшая Африз смотрела торговцу вслед; её глаза покраснели, на щеках остались грязные дорожки от слез.
— Не имеет значения,- утешающе сказал Камчак девушке.- Даже если бы Сафрар и был стоящим человеком, он бы не освободил тебя сейчас.
Она повернула свое прекрасное лицо к нему.
— Нет,- сказал Камчак, наматывая на руку её волосы и слегка встряхивая голову, — я не продал бы тебя за все золото Тарии.
— Но почему? — прошептала она.
— Я вспоминаю,- сказал Камчак,- ночь два года назад, когда ты принимала мой дар и обозвала меня слином.
Девушка, побледнев, кивнула.
— В ту самую ночь,- сказал Камчак,- я решил сделать тебя своей рабыней.
Она уронила голову.
— Именно по этой причине,- сказал Камчак,- я не продам тебя за все золото Тарии.
Она снова подняла на него красные глаза.
— В эту самую ночь, маленькая Африз, я решил, что хочу тебя и буду иметь тебя как рабыню.
Смех Камчака из тачаков был громок. Без сомнения, он долго ждал, чтобы так рассмеяться, долго ждал, чтобы увидеть своего милого врага поверженным перед собой, связанного и униженного. Камчак взял ключ с крюка над головой Африз и открыл наручники, затем он повел сломленную, несопротивляющуюся тарианскую девушку к своей каийле.
Здесь, у лап животного он заставил её преклонить колени.
— Твое имя Африз,- сказал он, давая ей имя.
— Мое имя Африз,- сказала она, принимая это имя.
— Подчиняйся,- приказал Камчак.
Дрожащая Африз опустила голову и протянула сведенные вместе руки. Камчак быстро и плотно связал их.
-Я буду привязана к седлу? — робко спросила она.
— Нет,- ответил Камчак,- спешки нет.
— Я не понимаю,- сказала девушка.
А Камчак уже накинул ей петлю на шею и привязал свободный конец к луке седла.
— Ты побежишь рядышком,- проинформировал он её.
Она недоверчиво посмотрела на него.
Элизабет была не связана и уже встала рядом с каийлой Камчака, держась за правое стремя. Затем Камчак со своими двумя женщинами и я оставили Равнину Тысячи Столбов и направились к воинам тачаков.
Позади были ещё слышны звуки схваток и крики людей.
Двумя часами позже мы достигли лагеря тачаков и медленно поехали между фургонов, котлов, играющих детей; рабыни бежали рядом с нами. Свободные женщины, отрываясь от тарелок и котлов, скептическим взором смотрели на новую тарианскую женщину, привезенную в лагерь.
— Она была у первого столба,- похвастался Камчак хихикающим девушкам, обступившим его. — А у какого были вы? — Он внезапно поднял каийлу на дыбы в их сторону, и они рассыпались, визжа и смеясь, как стая птиц, и так же, как стая птиц, снова сошлись вместе.
Камчак широко улыбнулся.