— На ночь маленькая варварка твоя! Я рассмеялся. Элизабет посмотрела ему вслед, затем перевела взгляд на меня.
— Это его приказ? — спросила она.
Элизабет посмотрела ему вслед, затем перевела взгляд на меня.
— Это его приказ? — спросила она.
— Разумеется, — сказал я.
— Конечно, — сказала она — Почему нет?
Затем она внезапно дернулась в цепях, но встать не смогла и чуть не упала, опершись на левую руку — Не хочу быть рабыней!
— заплакала она. — Не хочу быть рабыней!
— Мне жаль, — сказал я.
Она посмотрела на меня, в её глазах были слезы.
— У него нет такого права! — вскрикнула она.
— Оно у него есть.
— Конечно, — рыдала она, уронив голову. — Это словно с книгой, со стулом, с животным. Она твоя! Бери ее! Подержи её до завтра! И верни утречком, когда закончишь с ней!
— Ты надеялась, что я смогу купить тебя?
— Ты не понимаешь? Он мог меня отдать любому, не только тебе, но любому, любому!
— Это правда, — сказал я.
— Любому! Любому! Любому!
— Перестань, — сказал я. Она встряхнула головой, посмотрела на меня и выговорила сквозь слезы:
— Кажется, господин, что сейчас так вышло, что я твоя.
— Похоже на то, — ответил я.
— Ты потащишь меня на плече в фургон? — с любопытством спросила она. — Как Африз?
— Увы, нет, — сказал я.
Я склонился к её оковам и убрал их. Она встала.
— Что ты будешь делать со мной, господин? — спросила она и ультбнулась.
— Ничего. Не бойся.
— Ах так? — Она нахмурилась. — Я и вправду так безобразна?
— Нет, ты не безобразна.
— Но ты меня не хочешь?
— Нет.
Она вызывающе откинула голову.
— Почему «нет»?
Что я мог ей сказать? Она была очаровательна, но вызывала жалость. Меня тронула её наивная надежда. Маленькая секретарша, так далеко от карандашей, пишущей машинки, перекидных календарей и блокнота для стенографии, так далеко от её мира, так беспомощна, отдана на милость Камчаку и на эту ночь — если бы я не был против — на мою милость.
— Ты всего-навсего маленькая варварка, — сказал я ей.
Почему-то я о ней все ещё думал как о напуганной девушке в желтом платье, попавшей в сплетение войн и тайных интриг, о которых она не имела ни малейшего понятия. Она нуждается в том, чтоб её защищали, обращались с нежностью, поддерживали, вселяли уверенность. Я не мог думать о ней в своих объятиях, о её невинных губах, потому что она была всегда и всегда останется несчастной Элизабет Кардуэл, безвинной и нечаянной жертвой необъяснимых перемещений в пространстве и неожиданного, несправедливого использования в постыдных целях, она принадлежала Земле и не знала о пламени, которое её слова могли разбудить в груди горианского воина; она не понимала до конца того, что она рабыня, что она в своих правах не более чем вещь в глазах свободного человека, которому отдана на час. Она понимала, что другой воин мог схватить и увлечь её в темноту меж высокими колесами своего фургона.
И все-таки до конца она этого ничего не понимала, она была наивна и глупа, девушка с Земли, оказавшаяся не на Земле, — женщина, принадлежащая варварскому, в глазах горианцев, миру. На Горе она навсегда останется девушкой с Земли — яркой, прелестной девушкой с блокнотом для стенографии, как миллионы других девушек Земли.
— Но ты очень красивая маленькая варварка.
Она уронила голову в плаче. Я приобнял её, чтобы утешить, но Элизабет оттолкнула меня и выбежала из павильона.
Я озадаченно посмотрел ей вслед.
Затем я тоже покинул павильон, решив побродить по лагерю в одиночестве и подумать.
На память пришел Камчак. Я был рад за него: никогда раньше я не видел его настолько довольным.
Но меня смущала Элизабет, её состояние сегодня казалось мне несколько странным. Я полагал, что, может быть, она была так напугана тем, что может потерять позиции первой девушки в фургоне: на самом деле она могла быть скоро продана. Поскольку Камчак наконец соединился со своей Африз, обе возможности мне казались весьма вероятны. У Элизабет были причины их бояться. Разумеется, я мог бы уговорить Камчака продать её хорошему хозяину, но Камчак, охотно идущий мне навстречу во многих отношениях, без сомнения, в данном случае обращал бы в основном внимание на цену. Разумеется, если бы я нашел деньги, я мог бы её и сам купить у Камчака и попытаться найти ей хорошего господина.
Может быть, кассар Конрад оказался бы как раз таким. Впрочем, как я вспомнил, он недавно выиграл тарианскую девушку в играх. Более того, не каждый человек захочет владеть необычной варваркой, поскольку даже варварок необходимо кормить, а я этой весной, когда ходил по лагерю, не заметил никакого дефицита в девушках с недавно надетыми ошейниками, может быть, необученными, но зато горианскими девушками. И это имело большое значение. Элизабет Кардуэл не принадлежала Гору и, по моему личному мнению, никогда не будет к нему принадлежать.
По не вполне ясной мне причине я рассеянно купил ещё одну бутылку паги — может быть, для того, чтобы скрасить одиночество.
Я едва на четверть опустошил бутылку и проходил мимо чьего-то фургона, когда увидел, как мимо меня промелькнула тень человека… Я инстинктивно дернул головой, и кайва, блеснувшая перед моим лицом, воткнулась в деревянный борт фургона. Отшвырнув бутыль паги, я присел и увидел в пятидесяти футах от себя между двумя фургонами темную фигуру человека в капюшоне палача, который и раньше слишком часто попадался мне на глаза. Он развернулся и побежал, я за ним, но через несколько секунд мой путь преградила цепочка связанных каийл, возвращавшихся с охоты в степи.