Сказка о Тройке

К. получил
предупреждение в дело за хождение по потолку в обуви. Фарфуркис получил
устное замечание за систематическое превышение регламента при
выступлениях, а Хлебовводов — за нарушение административной этики,
выразившееся в попытке облыжно оболгать товарища Константинова К.К.
Выбегалле был объявлен устный выговор за появление в строю в небритом
виде.
— Других предложений нет? — осведомился Лавр Федотович. Хлебовводов
сейчас же ткнулся к нему в ухо и зашептал. Лавр Федотович выслушал и
закончил: — Есть также предложение напомнить некоторым членам Тройки о
необходимости более активно участвовать в ее работе.
Теперь получили все. Никто не был забыт, и ничто не было забыто.
Атмосфера сразу очистилась, все, даже комендант, повеселели. А полковник,
которого до этой минуты явно мучили кошмары, истово произнес:
— Так точно, товарищ генералиссимус! Так точно — старый дурак!
Пока комендант отыскивал следующее дело, я смотрел на полковника.
Руки его непрерывно подергивались во сне: то ли он включал третью
скорость, то ли скребницей чистил своего боевого коня. Я смотрел на него и
все пытался представить боевой путь и послужной список человека, которому
не менее восьмидесяти лет, который дослужился до полковника и ухитрился за
все это астрономическое время выслужить всего три юбилейные медали «ХХ лет
РККА», «ХХХ лет Советской армии» и «40 лет Вооруженных сил». Вероятно, все
дело было в его экзотической военной специальности. В самой идее
мотокавалерии чудилось мне нечто фантастическое. То мне представлялись
приземистые бронетранспортеры, над клепаными бортами которых торчали
оскаленные лошадиные пасти и осанисто возвышались чубатые всадники в
бурках и с пиками перед себя. То эта картина заслонялась зрелищем совсем
уже апокалиптическим: по полю брани лихо разворачивается в лаву табун
лошадей, оседланных мотоциклистами на мотоциклах, и все мотоциклы как один
— на третьей скорости… Но тут я вспомнил, что полковник был
современником и, может быть, даже участником первых успехов авиации и
дирижаблестроения, и тогда привиделись мне гигантские баллоны, из гондол
которых, брыкаясь и ржа, сыплются на головы ошеломленного противника
кавалерийские эскадроны на парашютах…
— Следующий, — произнес Лавр Федотович. — Доложите, товарищ Зубо.
— Дело номер второе, — зачитал комендант. — Фамилия: прочерк. Имя:
прочерк. Отчество: прочерк. Кличка: Кузьма.
Я вздрогнул. Вот и нашему Кузьке настал черед. «Эдик, — шепотом
позвал я.
— Ты здесь?» «Здесь», — отозвался Эдик. «Ты не уходи, Эдик, —
попросил я. — Кузьку надо спасти»…
— Год и место рождения, — продолжал комендант.

.
— Год и место рождения, — продолжал комендант. — Не установлено.
Вероятно, Конго.
— Он что, немой, что ли? — благодушно осведомился Хлебовводов.
— Говорить не умеет, — ответил комендант. — Только квакает.
— От рождения такой?
— Надо полагать, да.
— Наследственность, стало быть, плохая, — проворчал Хлебовводов. —
Оттого он и в бандиты подался… Судимостей много?
— У кого? — спросил ошарашенный комендант. — У меня?
— Да нет, почему — у тебя? У этого… у бандита. Как его там по
кличке? Васька?..
— Протестую, — нетерпеливо сказал Фарфуркис. — Товарищ Хлебовводов
исходит из предвзятого мнения, что клички бывают только у бандитов. Между
тем в инструкции в параграфе восьмом главы четвертой части второй
предлагается наделять кличкой необъясненное явление, которое
идентифицируется как живое существо, не обладающее разумом.
— А! — сказал Хлебовводов разочарованно. — Собака какая-нибудь. А я
думал — бандит… Это когда я заведовал кассой взаимопомощи театральных
деятелей при ВТО, был у меня кассир…
— Я протестую! — плачущим голосом закричал Фарфуркис. — Это нарушение
регламента! Так мы до ночи не кончим!
Хлебовводов поглядел на часы.
— И верно, — сказал он. — Извиняюсь, увлекся. Валяйте, браток, где ты
там остановились?
— Пункт пятый, — прочитал комендант. — Национальность: птеродактиль.
Все содрогнулись, но время поджимало, и никто не сказал ни слова.
— Образование: прочерк, — продолжал читать комендант. — Знание
иностранных языков: прочерк. Профессия и место работы в настоящее время:
прочерк. Был ли за границей: вероятно, да.
— Ох, это плохо! — пробормотал Хлебовводов. — Плохо это! Ох,
бдительность… Птеродактиль, говорите? Это что же — белый он? Черный?
— Он, как бы это сказать, сероватый такой, — объяснил комендант.
— Ага, — сказал Хлебовводов. — И говорить не может, только квакает…
Ну ладно, дальше.
— Краткая сущность необъясненности: считается вымершим пятьдесят
миллионов лет назад.
— Сколько? — переспросил Фарфуркис.
— Пятьдесят миллионов тут написано, — несмело сказал комендант.
— Несерьезно все это как-то, — пробормотал Фарфуркис и поглядел на
часы. — Да читайте же, — простонал он. — Дальше читайте!
— Данные о ближайших родственниках: вероятно, все вымерли. Адрес
постоянного местожительства: Китежград, Колония необъясненных явлений.
— Прописан? — строго спросил Хлебовводов.
— Да вроде как бы прописан, — ответил комендант. — Как заявился он,
как занесли его в книгу почетных посетителей, так с тех пор и пребывает.
Прижился Кузьма. — В голосе коменданта послышались нежные нотки: Кузьке он
покровительствовал.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65