Сказка о Тройке

— Я квалифицирую это как
оскорбление.
— Я же говорил — жулик! — сказал Хлебовводов. — Надо связаться с
милицией, пускай его посадят на пятнадцать суток, пускай он улицы пометет,
в четыре руки!
— Не-ет, товарищ Хлебовводов, — возразил Фарфуркис. — Здесь уже не
милицией пахнет, здесь вы недооцениваете, это плевок в лицо общественности
и администрации, это дело подсудное!
Лавр Федотович безмолвствовал, но его короткие веснушчатые пальцы
возбужденно бегали по столу — то ли он искал какую-то особенную кнопку, то
ли телефон. Запахло политической уголовщиной. Выбегалло, которому на
Константина было глубоко начхать, не мычал и не телился, а между тем
налитые глаза уже хищно сверкали, загривки щетинились, клыки готовы были
рвать, а когти — драть.
Я прокашлялся и с самым решительным видом попросил внимания. Внимание
было мне даровано, хотя и не слишком охотно, — время собирать камни уже
миновало, наступило время камнями убивать.
Стараясь говорить по возможности более веско, я напомнил Тройке, что
в ее интересах занимать галактоцентрические, а отнюдь не
антропоцентрические позиции. Я напомнил, что обычаи и способы выражения
чувств у инопланетных существ могут и должны сильно отличаться от
человеческих. Я обратился к изжеванной аналогии с обычаями различных
племен и народов нашей планеты. Я выразил уверенность, что товарища
Фарфуркиса не удовлетворило бы потирание носами в качестве приветствия,
принятое некоторыми народами Севера, но что товарищ Фарфуркис все-таки
вряд ли воспринял бы это потирание как унижение его положения члена
Тройки. Что касается товарища Константинова, то обычай сплевывать на землю
избыток жидкости определенного химического состава, образующейся в ротовой
полости, обычай, означающий у некоторых народов Земли неудовольствие, раз-
дражение или стремление оскорбить собеседника, может и должен у
инопланетного существа выражать нечто совершенно иное, в том числе и
глубокую благодарность за внимание. Так называемый плевок товарища
Константинова мог представлять собой и чисто нейтральную акцию, связанную
со спецификой физиологического функционирования его организма… («Чего
там — функция! — заорал Хлебовводов. — Заплевал весь пол, как бандит, и
смылся!») Наконец, нельзя упускать из виду возможности интерпретировать
упомянутое физиологическое отправление товарища Константинова как
действие, связанное с его способом молниеносного передвижения в
пространстве…
Я разливался соловьем и с облегчением наблюдал, как пальцы Лавра
Федотовича двигались все медленнее и медленнее и наконец покойно улеглись
на бюваре. Хлебовводов все еще продолжал угрожающе рявкать, но чуткий
Фарфуркис быстро уловил изменение ситуации и перенес острие удара в
совершенно неожиданном направлении.

Хлебовводов все еще продолжал угрожающе рявкать, но чуткий
Фарфуркис быстро уловил изменение ситуации и перенес острие удара в
совершенно неожиданном направлении. Он вдруг обрушился на коменданта,
который, полагая себя в полной безопасности, с простодушным любопытством
наблюдал развитие инцидента.
— Я давно уже обратил внимание на то, — загремел Фарфуркис, — что
воспитательная работа в Колонии необъясненных явлений поставлена
безобразно. Политико-просветительные лекции почти не проводятся. Доска
наглядной агитации отражает вчерашний день. Вечерний университет культуры
практически не функционирует. Все культурные мероприятия в Колонии сведены
к танцулькам, к демонстрации заграничных фильмов, к пошлым эстрадным
представлениям. Лозунговое хозяйство запущено. Колонисты предоставлены
сами себе, многие из них морально опустошены, почти никто не разбирается в
международном положении, а самые отсталые из колонистов — например, дух
некоего Винера — даже не понимают, где они находятся. В результате —
аморальные поступки, хулиганство и поток жалоб от населения. Позавчера
птеродактиль Кузьма, покинув территорию Колонии и, несомненно, находясь в
нетрезвом виде, летал над клубом рабочей молодежи и скусывал электрические
лампочки, окаймляющие транспарант с надписью «Добро пожаловать». Некий
Николай Долгоносиков, именующий себя телепатом и спиритом, обманным путем
проник в женское общежитие педагогического техникума и производил там
беседы и действия, которые были квалифицированы администрацией как
религиозная пропаганда… И вот сегодня мы сталкиваемся с новым печальным
следствием преступно-халатного отношения коменданта Колонии товарища Зубо
к вопросам воспитания и пропаганды. Чем бы то ни было на самом деле
сплевывание товарищем Константиновым избытка жидкости из ротовой полости,
оно свидетельствует о недостатке понимания товарищем Константиновым, где
он находится и как обязан себя вести, а это, в свою очередь, есть просчет
товарища Зубо, который не разъяснил колонистам смысл пословицы народной «В
чужой монастырь со своим уставом не суйся». И я считаю, что мы обязаны
поставить на вид товарищу Зубо и обязать его повысить уровень
воспитательной работы во вверенной ему Колонии!
Фарфуркис закруглился, и за коменданта принялся Хлебовводов. Речь его
была несвязна, но полна смутных намеков и угроз такого жуткого свойства,
что комендант совсем ослабел и открыто глотал пилюли, пока Хлебовводов
орал: «Я тебя поплююсь!.. Ты понимаете что или совсем ошалели?..» «Грррм»,
— сказал наконец Лавр Федотович и пошел ставить каменные точки над разными
буквами.
Комендант получил на вид за недостойное поведение в присутствии
Тройки, выразившееся в плевании на пол товарищем Константиновым, а также
за утрату административного обоняния. Товарищ Константинов К.К. получил
предупреждение в дело за хождение по потолку в обуви.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65