Грубо говоря, мы не доверяем
вам, как не доверяем все еще самим себе. Наша массовая психология
базируется на эгоизме, утилитаризме и мистике. Установление и расширение
контактов с вами означает для нас прежде всего угрозу немыслимого
усложнения и без того сложного положения на нашей планете. Наш эгоизм, наш
антропоцентризм, тысячелетиями воспитанная в нас религиями и наивными
философиями уверенность в нашем изначальном превосходстве, в нашей
исключительности и избранности — все это грозит породить чудовищный
психологический шок, вспышку иррациональной ненависти к вам, истерического
страха перед вашими невообразимыми возможностями, ощущение огромного
унижения и внезапного падения с трона царя природы в грязь. Наш
утилитаризм породит у огромной части населения стремление бездумно
воспользоваться материальными благами прогресса, доставшегося без усилий,
даром, грозит необратимо повернуть души к тунеядству и потребительству, а,
видит бог, мы уже сейчас отчаянно боремся с этим, как со следствием нашего
собственного научно-технического прогресса. Что же касается нашего
закоренелого мистицизма, нашей застарелой надежды на добрых богов, добрых
царей и добрых героев, надежды на вмешательство авторитетной личности,
которая грядет и снимет с нас все заботы и всю ответственность, что
касается этой оборотной стороны нашего эгоизма, то вы, вероятно, даже
представить себе уже не можете, каков будет в этом смысле результат вашего
постоянного присутствия у нас на планете. Я надеюсь, вы теперь и сами
видите, что расширение контакта грозит свести к нулю то немногое, что нам
с огромным трудом удалось пока сделать в области подготовки к революции в
психологии. И вы должны понимать, что не в вас, не в ваших достоинствах и
ваших недостатках лежит причина нашего отказа от контакта — она лежит
только в нас, в нашей неподготовленности. Мы отчетливо понимаем это и,
категорически отказываясь от расширения контакта с вами сегодня, мы отнюдь
не собираемся увековечивать такое положение. Поэтому мы, со своей стороны,
предлагаем…
Лавр Федотович повысил голос, и все встали.
— Мы предлагаем ровно через пятьдесят лет после вашего отлета
повторить встречу полномочных представителей обеих цивилизаций на северном
полюсе планеты Плутон. Мы надеемся, что к этому времени мы окажемся более
подготовленными к обдуманному и благоприятному сотрудничеству наших
цивилизаций.
Лавр Федотович кончил и сел, и все мы сели. Остались стоять только
полковник и Пришелец.
— Присоединяясь целиком и полностью к содержанию и форме изложенного
здесь председателем, — резко и сухо заговорил полковник, — я считаю своим
долгом, однако, не оставлять никаких сомнений у высокой договаривающейся
стороны в нашей решимости всеми средствами не допускать контакта до
условленного времени.
Полностью признавая огромное техническое, а
следовательно, и военное превосходство высокой договаривающейся стороны, я
тем не менее считаю своим долгом совершенно недвусмысленно заявить, что
любая попытка насильственного навязывания контакта, в какой бы форме она
ни предпринималась, будет рассматриваться с момента вашего отлета как акт
агрессии и будет встречена всей мощью земного оружия. Всякий корабль,
появившийся в сфере достижения наших боевых средств, будет уничтожаться
без предупреждения…
— Ну товарищи! — прервал его Фарфуркис. — Ну невозможно же работать,
ну куда мы опять заехали?
Полковник пожевал губами, мутно огляделся, сел и тотчас же захрапел с
присвистом.
— Да, да! — сказал Хлебовводов. — Надо кончать. Я тут в меньшинстве,
но я — что? Я — пожалуйста… Не хотите его в милицию, не надо. А только
рационализировать нам этого фокусника как необъясненное явление, ей-богу,
ни к чему. Подумаешь, отрастил себе еще две руки…
— Не берет, — горько произнес невидимый Эдик. — Ничто их не берет.
Разве плохой был этюд?
— Отличный этюд, — торопливо шепнул я. — Отличный… Только ты не
уходи, сейчас тут начнется…
— Грррм, — сказал Лавр Федотович, остеклянел взором и разразился
небольшой речью, из которой следовало, что народу не нужны необъясненные
явления, которые могли бы представить, но по тем или иным причинам не
представляют документацию, удостоверяющую их право на необъясненность. С
другой стороны, народ давно уже требует беспощадного выкорчевывания
бюрократизма и бумажной волокиты во всех инстанциях. На основании этого
тезиса Лавр Федотович выражал общее мнение в том смысле, что рассмотрение
дела семьдесят два надлежит перенести на декабрь месяц текущего года с
тем, чтобы дать возможность товарищу Константинову К.К. отбыть по месту
постоянного жительства и успеть вернуться оттуда с надлежаще оформленными
документами. Что же касается оказания товарищу Константинову К.К.
материальной помощи, то Тройка имеет право оказывать таковую или
ходатайствовать об оказании таковой лишь в тех случаях, когда проситель
представляет собой идентифицированное ею, Тройкой, необъясненное явление.
А поскольку товарищ Константинов К.К. как таковое явление еще не
идентифицирован, то и вопрос о предоставлении ему помощи откладывается до
декабря, а точнее — до момента идентификации…
Большая Круглая Печать на сцене не появилась, и я облегченно
вздохнул. Но рано, рано! Константин, который в ситуации так до конца и не
разобрался и которого уже давно, надо полагать, распирало, демонстративно,
очень по-нашему, плюнул и исчез.
— Это выпад! — сейчас же закричал Хлебовводов радостно. — Видали, как
он харкнул? Весь пол заплевал!
— Возмутительно, — согласился Фарфуркис. — Я квалифицирую это как
оскорбление.
— Я же говорил — жулик! — сказал Хлебовводов.