Дальнейшая процедура предельно
проста. Мы составляем акт, таким примерно образом: акт о списании Клопа
говорящего, именуемого ниже Говоруном…
— Правильно! — прохрипел Хлебовводов. — Печатью его!..
— Это произвол! — слабо пискнул Говорун.
— Минуточку! — вскинулся Фарфуркис. — Что значит — произвол? Мы
списываем вас согласно параграфу семьдесят четвертому приложения о
списании остатков, где совершенно отчетливо говорится…
— Все равно произвол! — кричал Клоп. — Палачи! Жандармы!..
И тут меня наконец осенило.
— Позвольте, — сказал я. — Лавр Федотович! Вмешайтесь, я прошу вас!
Это же разбазаривание кадров!
— Гррм, — еле слышно произнес Лавр Федотович. Его так мутило, что ему
было все равно.
— Вы слышите? — сказал я Фарфуркису. — И Лавр Федотович совершенно
прав! Надо меньше придавать значения форме и пристальнее вглядываться в
содержание. Наши оскорбленные чувства не имеют ничего общего с интересами
народного хозяйства. Что за административная сентиментальность? Разве у
нас здесь пансион для благородных девиц? Или курсы повышения
квалификации?.. Да, гражданин Говорун позволяет себе дерзость, позволяет
себе сомнительные параллели. Да, гражданин Говорун еще очень далек от
совершенства. Но разве это означает, что мы должны списать его за
ненадобностью? Да вы что, товарищ Фарфуркис? Или вы, быть может, способны
сейчас вытащить из кармана второго говорящего клопа? Может, среди ваших
знакомых есть еще говорящие клопы? Откуда это барство, это чистоплюйство?
«Мне не нравится говорящий клоп, давайте спишем говорящего клопа…» А вы,
товарищ Хлебовводов? Да, я вижу, вы сильно пострадавший от клопов человек.
Я глубоко сочувствую вашим переживаниям, но я спрашиваю: может быть, вы
уже нашли средство борьбы с кровососущими паразитами? С этими пиратами
постелей, с этими гангстерами народных снов, с этими вампирами запущенных
гостиниц?..
— Вот я и говорю, — сказал Хлебовводов. — Задавить его без
разговоров… А то акты какие-то…
— Не-е-ет, товарищ Хлебовводов! Не позволим! Не позволим, пользуясь
болезнью научного консультанта, вводить здесь и применять методы
грубо-административные вместо методов административно-научных. Не позволим
вновь торжествовать волюнтаризму и субъективизму! Неужели вы не понимаете,
что присутствующий здесь гражданин Говорун являет собой единственную пока
возможность начать воспитательную работу среди этих остервенелых
тунеядцев? Было время, когда некоторый доморощенный клопиный талант
повернул клопов-вегетарианцев к их нынешнему отвратительному модус
вивенди. Так неужели же наш современный, образованный, обогащенный всей
мощью теории и практики клоп не способен совершить обратного поворота?
Снабженный тщательно составленными инструкциями, вооруженный новейшими
достижениями педагогики, ощущая за собой поддержку всего прогрессивного
человечества, разве не станет он архимедовым рычагом, с помощью коего мы
окажемся способны повернуть историю клопов вспять, к лесам и травам, к
лону природы, к чистому, простому и невинному существованию? Я прошу
Комиссию принять к сведению все эти соображения и тщательно их обдумать.
Так неужели же наш современный, образованный, обогащенный всей
мощью теории и практики клоп не способен совершить обратного поворота?
Снабженный тщательно составленными инструкциями, вооруженный новейшими
достижениями педагогики, ощущая за собой поддержку всего прогрессивного
человечества, разве не станет он архимедовым рычагом, с помощью коего мы
окажемся способны повернуть историю клопов вспять, к лесам и травам, к
лону природы, к чистому, простому и невинному существованию? Я прошу
Комиссию принять к сведению все эти соображения и тщательно их обдумать.
Я сел. Эдик, бледный от восторга, показал мне большой палец. Говорун
стоял на коленях и, казалось, горячо молился. Что касается Тройки, то,
пораженная моим красноречием, она безмолвствовала. Фарфуркис глядел на
меня с радостным изумлением. Видно было, что он считает мою идею
гениальной и сейчас лихорадочно обдумывает возможные пути захвата
командных высот в этом новом, неслыханном мероприятии. Уже виделось ему,
как он составляет обширную, детальнейшую инструкцию, уже носились перед
его мысленным взором бесчисленные главы, параграфы и приложения, уже в
воображении своем он консультировал Говоруна, организовывал курсы русского
языка для особо одаренных клопов, назначался главой Государственного
комитета пропаганды вегетарианства среди кровососущих, расширяющаяся
деятельность которого охватит также комаров и мошку, мокреца, слепней,
оводов и муху-зубатку…
— Травяные клопы тоже, я вам скажу, не сахар… — проворчал
консервативный Хлебовводов. Он уже сдался, но не хотел признаться в этом и
цеплялся к частностям.
Я выразительно пожал плечами.
— Товарищ Хлебовводов мыслит узкоместными категориями, — возразил
Фарфуркис, сразу вырываясь на полкорпуса вперед.
— Ничего не узкоместными, — возразил Хлебовводов. — Очень даже
широкими… этими… как их… Воняют же! Но я понимаю, что это можно
подработать в процессе. Я к тому, что можно ли на этого положиться… на
стрикулиста… Несерьезный он какой-то… и заслуг за ним никаких не
видно…
— Есть предложение, — сказал Эдик. — Может быть, создать подкомиссию
для изучения этого вопроса во главе с товарищем Фарфуркисом. Рабочим
заместителем товарища Фарфуркиса я бы предложил товарища Привалова,
человека незаинтересованного и объективного…
Тут Лавр Федотович вдруг поднялся. Простым глазом было видно, что он
здорово сдал после вчерашнего. Обыкновенная человеческая слабость
светилась сквозь обычно каменные черты его. Да, гранит дал трещину,
бастион несколько покосился, но все-таки, несмотря ни на что, стоял
могучий и непреклонный.
— Народ.