Сказка о Тройке

Одни специализируются по ямбу, другие —
по хорею, а Константин Константинович — крупный специалист по амфибрахию и
осваивает сейчас александрийский стих, приобретает вторую специальность.
Цех этот, естественно, вредный, и читателям полагается не только усиленное
питание, но и частые краткосрочные отпуска.
— Это я все понимаю! — проникновенно вскричал Хлебовводов. — Ямбы
там, александриты… Я одного не понимаю: за что же ему деньги плотят? Ну
сидит он, ну читает. Вредно, знаю! Но чтение — дело тихое, внутреннее, как
ты его проверишь, читает он или кемарит, сачок?.. Я помню, заведовал я
отделом в инспекции по карантину и защите растений, так у меня попался
один… Сидит на заседании и вроде бы слушает, даже записывает что-то в
блокноте, а на деле спит, прощелыга! Сейчас по конторам многие
навострились спать с открытыми глазами… Так вот я и не понимаю: наш-то
как? Может, врет? Не должно же быть такой профессии, чтобы контроль был
невозможен — работает человек или, наоборот, спит?
— Это все не так просто, — возразил я. — Ведь он не только читает,
ему присылают все стихи, написанные амфибрахием. Он должен все их
прочесть, понять, найти в них источник высокого наслаждения, полюбить их
и, естественно, обнаружить какие-нибудь недостатки. Об этих всех своих
чувствах и размышлениях он обязан регулярно писать авторам и выступать на
творческих вечерах этих авторов, на читательских конференциях, и выступать
так, чтобы авторы были довольны, чтобы они чувствовали свою
необходимость… Это очень, очень тяжелая профессия, — заключил я. —
Константин Константинович — настоящий герой труда.
— Да, — сказал Хлебовводов. — Теперь я уяснил. Полезная профессия. И
система мне нравится. Хорошая система, справедливая.
— Продолжайте докладывать, товарищ Зубо, — произнес Лавр Федотович.
Комендант вновь поднес папку к глазам.
— Пункт девятый. Был ли за границей: был. В связи с неисправностью
двигателя четыре часа находился на острове Рапа-Нуи.
Фарфуркис что-то неразборчиво пропищал, и Хлебовводов тотчас
подхватился.
— Это чья же нынче территория? — обратился он к Выбегалле.
Профессор Выбегалло, добродушно улыбнувшись, широким снисходительным
жестом отослал его ко мне.
— Дадим слово молодежи, — сказал он.
— Территория Чили, — объяснил я.
— Чили, Чили… — забормотал Хлебовводов, тревожно поглядывая на
Лавра Федотовича. Лавр Федотович хладнокровно курил. — Ну, раз Чили —
ладно тогда, — решил Хлебовводов. — И четыре часа только… Ладно. что там
дальше?
— Протестую! — с безумной храбростью прошептал Фарфуркис, но
комендант уже читал дальше.
— Пункт десятый. Краткая сущность необъясненности: разумное существо
со звезды Антарес.

Краткая сущность необъясненности: разумное существо
со звезды Антарес. Летчик космического корабля под названием летающее
блюдце…
Лавр Федотович не возражал. Хлебовводов, глядя на него, одобрительно
кивнул, и комендант продолжал:
— Пункт одиннадцатый. Данные о ближайших родственниках… Тут большой
список.
— Читайте, читайте, — сказал Хлебовводов.
— Семьсот девяносто три лица, — предупредил комендант.
— Ты не теряйте время, — посоветовал Хлебовводов. — Твое дело читать,
вот и читайте. И разборчиво.
Комендант вздохнул и начал:
— Родители — А, Бе, Ве, Ге, Де, Е, Е, Же…
— Ты это чего? Ты постой… Ты погоды… — сказал Хлебовводов, от
изумления утратив дар вежливости. — Ты что, в школе? Мы тебе что, дети?
— Как написано, так и читаю, — огрызнулся комендант и продолжал: —
Зе, И, Й, Ке, Ле, Ме…
— Грррм, — произнес Лавр Федотович. — Имеется вопрос к докладчику.
Отец дела номер семьдесят два. Фамилия, имя, отчество.
— Одну минутку, — вмешался я. — У Константина Константиновича
девяносто четыре родителя пяти различных полов, девяносто шесть
собрачников четырех различных полов, двести семь детей пяти различных
полов и триста девяносто шесть соутробцев пяти различных полов.
Эффект моего сообщения превзошел все ожидания. Лавр Федотович в
полном замешательстве взял бинокль и поднес его ко рту. Хлебовводов
беспрерывно облизывался. Фарфуркис яростно листал записную книжку.
На Выбегаллу надеяться не приходилось, и я готовился к генеральному
сражению — углублял траншеи до полного профиля, минировал танкоопасные
направления, оборудовал отсечные позиции. Погреба ломились от боеприпасов,
артиллеристы застыли у орудий, пехоте было выдано по чарке водки. Эх,
ребят со мной не было! Не было у меня резерва Главного Командования, был я
один.
Тишина тянулась, набухала грозой, насыщалась электричеством, и рука
моя уже легла на телефонную трубку — я готов был скомандовать упреждающий
атомный удар, — однако все это ожидание рева, грохота, лязга окончилось
пшиком. Хлебовводов вдруг осклабился, наклонился к уху Лавра Федотовича и
принялся что-то нашептывать ему, бегая по углам замаслившимися глазками.
Лавр Федотович опустил обслюненный бинокль, прикрылся ладонью и произнес
дрогнувшим голосом:
— Продолжайте докладывать, товарищ Зубо.
Комендант с готовностью отложил список родственников и зачитал:
— Пункт двенадцатый. Адрес постоянного места жительства: Галактика,
звезда Антарес, планета Константина, государство Константиния, город
Константинов, вызов 457 дробь 14-9. Все.
— Протестую, — сказал Фарфуркис окрепшим голосом. Лавр Федотович
благосклонно взглянул на него. Опала кончалась, и Фарфуркис со слезами
счастья на глазах затарахтел: — Я протестую! В описании указана дата
рождения — двести тринадцатый год до нашей эры.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65