Спустя мгновение меч маркиза лежал на земле, а сам он бился в руках четырех заговорщиков, державших его смертельной хваткой.
— Ну а ты, девчонка,- повернулся к ней негодяй с колючими глазами,- на что способна?
«Запустить бы тебе склянкой с освежином — она самая большая — в наглую рожу,- зло подумала Глаша.- Да вдруг еще пригодится». Вот же жека, предательница, пожалела для них заклинания. «Сами расхлебывайте»! Да что же теперь делать-то?»
— Что там у тебя в руках? — холодно произнес оборотень, делая шаг вперед.- Настойка таинственного Гринписа? Воспламеняющийся эликсир? Дурманное зелье? Что-то не похоже на арсенал боевых магов. Ого, розовый цвет! — Он прищурил глаза, разглядывая бутылочки травницы.- Не может быть! — усмехнулся он мгновением позже.- Приворотное зелье, черт меня возьми!
Свита загоготала. Глаша залилась краской и сжала кулаки.
— Красотка,- выступил из круга оборотней развязный юнец со скользкими покрасневшими глазами и блудливой улыбкой,- я готов оказать тебе всю свою благосклонность и безо всяких зелий. Иди сюда, сладенькая…
Глаша еще больше стиснула кулаки, и тонкое стекло треснуло, выплеснув заключенное в него приворотное зелье на куртку девушки. В воздухе разлился дразнящий аромат клубники. От неожиданности Глаша всплеснула руками, тяжелая баночка с освежином и пробирка с растишкой упали на землю и укатились в кусты. Она машинально попыталась поймать вторую склянку с приворотным зельем, подскочившую вверх, но та скользнула в руках, оставив ей лишь пробку, и дождем пролилась на ее волосы, вызвав новый приступ гоготания у бандитов.
Пока девушка отфыркивалась, совершенно забыв о том, что, по словам травницы, одна лишь капля приворотной настойки творит чудеса, хохот смолк, и над поляной повисла зловещая тишина. Когда Глаша вытерла глаза, практически умыв лицо зельем, откинула мокрые волосы, пропахшие клубникой, и с опаской глянула на притихших заговорщиков, то ее поджидал удивительный сюрприз. Злоумышленники, подавшись вперед, таращились на нее с таким благоговением, что Глаша почувствовала себя Дженнифер Лопес, у которой на церемонии вручения «Грэмми» в момент нахождения на сцене слетела не только одна бретелька, но и все платье целиком.
— Миледи,- пролепетал главарь, стремительно срываясь с места и подскакивая к ней.- Возьмите платок. Позвольте, я сам,- не дожидаясь разрешения растерянной девушки, он дрожащей рукой приложил платок к ее щекам и осторожно отер их. Да так увлекся, что спустился ниже, стал поглаживать шею и запустил руку с платком аж в ворот куртки.
— Вы что себе позволяете! — в бешенстве вскричала Глаша, отскакивая сторону.
Главарь поднес платок к лицу и с жадностью вдохнул его запах. Его глаза затуманились.
— Извращенец! — потрясенно пискнула Гликерия, ища поддержки у публики. Но публика сверлила ее возбужденными взглядами, и даже Оливье, безвольно повиснув в руках врагов, не сводил с нее осоловелого взора.
— Моя королева,- сдавленно прошептал главарь, бросаясь к ней с явным желанием заключить в объятия и утащить в кусты.
От его равнодушия и безучастности не осталось и следа, теперь мужика просто колбасило от переполняющей душу страсти.
— Сэр, вы не джентльмен! — выпалила Глаша, уворачиваясь от его лап.
— Искусительница! — простонал тот, пускаясь в погоню за девушкой.
— Оливье, спаси меня от этого маньяка! — проверещала она, наворачивая круги по поляне. Главарь не отставал.
— Чаровница! — продолжал восхищаться он.
Свита с живейшим вниманием взирала на происходящее.
— Сударь, я юная невинная девушка! — вопила чаровница, перепрыгивая через безмятежно посапывающего Вариса.- Пощадите меня!
По рядам свиты пронесся восторженный вздох.
— О моя целомудренная роза! — вскричал главный оборотень, прибавив скорости, и выронил платок, который до сих пор держал в ладони.
Платок белым лепестком упал на землю, и зрители рванули с мест, затеяв возню за право обладания им. Раздался треск ткани, грязные ругательства, посыпались тумаки. Глядя на это, Глаша на мгновение замешкалась, и тут преследователь сгреб ее в охапку.
— Ах ты, бродяга, смертный прыщ! — гневно взвизгнула «роза», одним кулаком двинув пылкому поклоннику в лоб.
Тот лишь сдавленно пискнул, но хватки не ослабил, а, напротив, даже умудрился приложиться мокрыми ледяными губами к ее шее.
— Ах, сударь! — всхлипнула она, обращаясь к ближайшему оборотню из свиты, долговязому брюнету с бородкой-эспаньолкой, отхватившему свой кусок драгоценного платка и теперь с нежностью поглаживавшему огрызок ткани в руках.- Что же это такое делается! Что же вы стоите и смотрите-то? Ах, спасите меня скорее!
Тот как будто только и ждал ее призыва — тут же вылетел вперед и пронзительно взвизгнул, обращаясь к главарю:
— Милорд, вы негодяй! Я вызываю вас на дуэль!
— Ты, Каспар? — поразился тот, нехотя отрываясь от любования Глашиными прелестями, открывающимися в вырезе куртки.- Ты бросаешь вызов мне, своему хозяину?
— Сейчас же отпустите миледи! — вскипел Каспар.
— С удовольствием избавлю прекрасную леди от такого досадного поклонника,- процедил главарь, отпуская Глашу и вынимая меч.