— Почему издеваюсь? — обиженно крякнул старик.- А то, что косы у тебя дурного цвета, так то вполне поправимо.
Джинн рванул волосок из бороды (Саид Бананович выронил из рук пустой стакан из-под кефира, и тот разбился вдребезги), пробормотал какую-то абракадабру, подбросил волосок в воздух, подул на него так, что тот опустился прямиком на макушку Арины, и в то же мгновение комнату потряс вскрик Нарышкиной. И было отчего. Копна белокурых волос, как только ее коснулась седая волосинка, в один миг почернела. Да так, что теперь интенсивности черного цвета шевелюры Арины Нарышкиной позавидовала бы любая знойная цыганка. Не веря глазам, жертва волшебства потрогала прядь черных как смоль волос и вылетела из комнаты, направляясь к трельяжу в прихожей.
Старик засеменил следом, сокрушенно причитая:
— Что-то не так, моя чернокудрая повелительница?
— Ариша, что случилось? — раздался из комнаты взволнованный голос Степаниды Ильиничны.
— Нет-нет, бабуля, все в порядке. На меня просто… паук свалился! — выпалила Арина, с трудом оторвавшись от созерцания своего нового имиджа, и, поспешно оттеснив джинна, втолкнула его в свои «покои».
— Если тебе не по нраву мои чудеса, я все верну обратно,- подал голос Гасаныч.
— Предупреждать надо,- прошипела девушка.- И вообще, в следующий раз спрашивай у меня разрешение, прежде чем как-нибудь облагодетельствовать!
— Хочешь, я наколдую тебе телеса пышные, как у персидской красавицы Абу-Ясмин? — с готовностью предложил старик.
— Да ты что, обалдел? — испуганно вскрикнула Арина.- Я и так на диете целыми днями сижу. Знаешь, как трудно, когда кругом одни гамбургеры и пирожки?
Старик огляделся, внимательно изучая комнату.
— Ты чего потерял? — спросила Нарышкина.
— Я ищу подушечку, которую ты называешь странным словом «диета». Вероятно, тебе трудно сидеть на ней, потому что она мала или жестка? Так я ее мигом превращу в легчайшую перину и побольше, чтобы на ней уместилась не только ты, но и твоя почтенная нянюшка,- с готовностью предложил джинн.
Вероятно, тебе трудно сидеть на ней, потому что она мала или жестка? Так я ее мигом превращу в легчайшую перину и побольше, чтобы на ней уместилась не только ты, но и твоя почтенная нянюшка,- с готовностью предложил джинн.
— Она мне бабушка! — поправила Арина и с подозрением поинтересовалась: — А ты о ней откуда знаешь?
— Почтенная ханум только что подала свой сладкозвучный голос из задней комнаты. Гасаныч долго живет на свете и умеет отличать голос юной девы от уважаемой ханум,- заявил в свое оправдание джинн.- Кроме того, ты, госпожа, отвечала ей с почтением, значит, она не простая служанка, а няня или родственница.
— Да ты просто Шерлок Холмс! И перестань называть меня госпожой и повелительницей. Меня зовут Арина.
— О, милостивейшая Арина,- просиял старик,- благодарю за доверие!
— Знаешь что? — решилась милостивейшая.- Познакомлю-ка я тебя, пожалуй, с бабушкой.
— Буду счастлив! — Старик выгнул грудь колесом и кокетливо пригладил бороду.
— Только сперва верни мне мой натуральный цвет.- Она дернула себя за прядку волос.
— Будет сделано! — покорился джинн и исправил свою оплошность.
— Отлично. Вот только,- нахмурилась Арина,- чтобы бабуля тебя приняла, хорошо бы преподнести ей от тебя скромный дар.
— Слона, увешанного мешками с индийскими пряностями и персидскими благовониями? — с готовностью предложил старик. Очевидно, он намеревался сразить сердце почтенной ханум роскошным подарком.
Арина вздрогнула, представив слона в своей двухкомнатной малометражке, да к тому же распространяющего ароматы благовоний вперемешку с терпкими и щекочущими нос пряностями, и аж чихнула.
— Нет-нет, не надо слона.- Она поспешно вынула из кармана многострадальный полтинник.- Будет достаточно, если ты превратишь эти пятьдесят в пятьсот!
— Пятьсот таких бумажек? — наморщил лоб старик, беря купюру в руки.- Чем тебе не нравятся разноцветные с твоим портретом?
— Очень нравятся! — быстро выкрикнула Арина.- Только в подарок бабушке они не сгодятся.
И, заметив знакомый блеск в глазах старика, добавила:
— И с ее портретом тоже!
— К моему глубочайшему сожалению, я не имел удовольствия видеть ее прекрасный лик,- сокрушенно покачал головой Гасаныч.
— Вот именно,- с облегчением заметила Арина.- Но эта бумажка приобретет значительную ценность, если к ней прибавить еще один ноль. Не понимаешь?
Она схватила кошелек, достала оттуда пятисотрублевую купюру и продемонстрировала ее джинну.
— Вот так, видишь?
— Я все понял! — радостно воскликнул старец, дернул волосок на бороде (Саид Бананович, рассказывающий о своей молодости засыпающим от скуки внукам, прикусил язык и громко выругался, внуки радостно встрепенулись, дед еще больше сконфузился) и осторожно опустил его на полтинник. В ту же секунду купюра превратилась в пятьсот рублей.
— Класс! — завороженно глядя на сотворенную денежку, оценила Арина.- Надеюсь, она не превратится в нарезанную бумагу, как деньги Воланда?
— Она превратится во все, что ты только пожелаешь,- с почтением отозвался джинн.- Значит, говоришь, чем больше нулей, тем больше ценности?
Арина пропустила это замечание мимо ушей, и зря.
Но она была слишком увлечена разглядыванием купюры на свет.
— Ты пока посиди тут,- велела она, удовлетворенно поглаживая пятисотку.- Никуда не уходи! А я сбегаю, подготовлю бабушку к знакомству.