А сама Глаша тем временем и в самом деле сверлила верховного магнетика взором, вот только не пламенным, а недоуменным. Орландо был красив — спору нет! Тонкие, но мужественные черты лица, искрящиеся сапфировые глаза, загнутые девичьи ресницы, чувственные вишневые губы, красиво подстриженные густые каштановые кудри — звание главного секс-символа Кукуя он оправдывал на все сто процентов. К тому же магнетик был высоким, что в королевстве считалось редкостью. И все же Глаша пребывала в недоумении — где знаменитая харизма, о которой ей все уши прожужжал Оливье, где те самые чары магнетиков, о коварстве которых ее предупреждала Лаурита и которые она сама испытала на себе на пороге кондитерской? Пока Глаша видела перед собой лишь вальяжного красивого нарцисса и ловеласа, распустившего перед ней хвост в надежде завоевать очередную легкую победу над женским сердцем. Верховный магнетик был обыкновенным бабником, каких в ее в мире пруд пруди, и девушка совершенно не понимала, о каких таких чарах ей твердил маркиз всю дорогу до дома Орландо. Вдобавок она чувствовала себя полной дурой. Понадеялась на авось! «Будем действовать экспромтом,- убеждал ее Оливье.
Вдобавок она чувствовала себя полной дурой. Понадеялась на авось! «Будем действовать экспромтом,- убеждал ее Оливье.- Только ты сиди и помалкивай». И что теперь? Она сидит как каменная статуя, а маркиз без умолку мелет языком, при этом ни на йоту не приблизившись к интересующей их теме. Глаша как раз подыскивала благоразумный предлог, чтобы вклиниться в монолог своего спутника и попытаться расколоть Орландо, как тот обратился к ней сам:
— А что это у нас леди Гликерия ничего не ест? — обворожительно улыбнулся он.
— Ах, милорд,- Глаша взволнованно сжала в руках платочек,- боюсь, после того, что со мной случилось, я навеки потеряла аппетит. Уж лучше умереть с голода, чем жить так.
Ее расчет был верен — на прекрасном лице магнетика мигом нарисовалось любопытство.
— А что случилось? — живо заинтересовался он.- Быть может, я смогу помочь прелестной даме?
— Увы,- трагически всхлипнула Глаша,- прелестной меня теперь может назвать только безнадежно слепой.
— Да не может такого быть! — воскликнул Орландо.
— Может! — упрямо возразила Гликерия.
— Не может! — протестующе вскричал он.
— Еще как может! — настаивала девушка.
— Да вы на себя наговариваете! — не верил магнетик.
— Ах так, судите сами! — И девушка молниеносным движением фокусника, невзирая на все запрещающие знаки Оливье, сбросила вуаль.
А потом случилась катастрофа.
Орландо отшатнулся от нее в ужасе, а Глаша потянулась к нему всем телом, каждой его клеточкой, ощутив страстное желание прикоснуться, потрогать, погладить, стать его… «Мне большего не надо — коснуться только взглядом, до кончиков ресниц твоих на несколько секунд» — пронеслась в голове строчка навязчивой песенки из ее мира. Как она могла быть такой слепой и не видеть его совершенства? Смотреть на эти черты лица и не замечать их пленительности? Смотреть на его зовущие губы и не желать ощутить их вкус? Вглядываться в его глаза и не замечать их влажного блеска и мерцающих золотых искорок, которые сейчас ослепили ее, словно огнем? Перед ней стоял самый прекрасный, самый чудесный, самый нежный мужчина на свете, и от него исходила такая волна обаяния и тепла, что Гликерия вдруг ясно поняла: никогда, ни с одним мужчиной, ни в одном из миров она не будет так счастлива, как с этим высоким брюнетом с глазами цвета вечернего июльского моря. И в то же мгновение она сделалась самой несчастной девушкой на свете, потому что этот совершенный мужчина, эта ожившая мечта из ее грез взирал на нее с таким отвращением, что Глаша вспомнила, как она выглядит в этот момент, и захотела провалиться сквозь землю.
Весь этот вихрь эмоций она ощутила за какие-то несколько секунд, затем подскочивший к ней Оливье накинул на ее лицо вуаль, и мир снова перевернулся. Перед глазами Глаши заплясали разноцветные точки, по щекам потекли слезы, а когда она вытерла их и через вуаль отыскала взглядом свою потерянную мечту, своего недосягаемого принца, тот показался ей жалкой копией того, кем она любовалась минуту назад. Не веря своим глазам, девушка вглядывалась в его лицо, стараясь отыскать в нем следы того блеска, который ослепил ее мгновение назад, и хотя бы частичку того тепла, в которое ее окунуло стремительной волной, но ничего этого не осталось и в помине. Казалось, с Орландо мигом стерся весь лоск, и он стал таким… обыкновенным, что у Глаши защемило сердце.
— Сочувствую,- наконец произнес он, справившись с замешательством, в которое его повергла демонстрация прелестей Гюльчатай.
— Сочувствую,- наконец произнес он, справившись с замешательством, в которое его повергла демонстрация прелестей Гюльчатай.- Клянусь, я готов сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Что я могу сделать для вас?
«Поцелуй меня, чтобы лягушка превратилась в красавицу»,- грустно усмехнулась Глаша про себя, а вслух ответила:
— Я стала жертвой коварного заклятия, и ни один волшебник королевства не в силах снять его…
— Увы, я не волшебник,- развел руками магнетик.