Внизу в холле сопровождающая проводила перекличку, раздавая та-лоны на завтрак. Так я узнал, что двух вертихвосток зовут Бабетт и Леа. У Бабетт были светлые вьющиеся волосы: не то чтобы вьющиеся от при-роды — скорее завитые; еще у мерзавки была красивая грудь, отчетливо видная сквозь прозрачную ткань блузки с набивным этническим рисун-ком, полагаю, от «Труа Сюис». Брюки той же материи отличались такой же прозрачностью, сквозь них просвечивали белые кружева трусиков. У черноволосой, тоненькой, как нитка, Леа узость бедер компенсирова-лась выпуклостью ягодиц, подчеркнутой черными «велосипедками» до колен, и агрессивно торчащими под коротенькой канареечной майкой сосками.
На щелке пупка блестел малюсенький бриллиант. Я вниматель-но изучил обеих цыпочек с тем, чтобы позабыть о них навсегда.
Раздача талонов продолжалась. Сон — так звали гидшу — выкликала всех по именам, меня от этого с души воротило. Ё-мое, мы ж не в детском саду. Я было обрадовался, когда она назвала пенсионеров по фамилии: «месье и мадам Лоближуа», однако она тут же с лучезарной улыбкой доба-вила: «Жозетт и Рене». Невероятно, но факт. «Меня зовут Рене», — под-твердил супруг, не обращаясь ни к кому конкретно. «Час от часу не лег-че», — буркнул я. Жена бросила на него усталый взгляд, который следовало понимать как: «Помолчал бы, а то вечно лезешь». Я вдруг сооб-разил, кого он мне напоминает: господина Плюса из рекламы Бальзена. Может, это он и был? Я обратился к его жене: не доводилось ли им в про-шлом сниматься на вторых ролях? Нет, никогда; оказалось, они колбас-ники. Похоже, между прочим. Итак, весельчак наш держал некогда кол-басную лавку (в Кламаре, уточнила супруга), паршивый магазинчик, где отовариваются лишь бедняки, которых он и забавлял своими остротами.
Затем следовали еще две супружеские пары, невыразительные внеш-не и, вероятно, как-то связанные между собой. Может, уже отдыхали вместе? Или познакомились за брекфестом? На этой стадии путешест-вия не разберешь. Начнем с наиболее несимпатичной. Супруг слегка на-поминал Антуана Вештера в молодости, если такое можно вообразить, но только шатен, и бородка аккуратно подстрижена; в сущности, он напоминал не столько Антуана Вештера, сколько Робина Гуда, хотя чувст-вовалось в нем и что-то швейцарское. Одним словом, никого он не напо-минал — обыкновенный кретин. Не говоря уже о жене: серьезная, в комбинезончике, добропорядочная молочница. Наверняка эти двое уже произвели на свет себе подобных, подумал я; оставили, небось, ребеноч-ка у бабушки где-нибудь в Лон-ле-Сонье. Вторая пара, постарше, произ-водила более приятное впечатление. Он, тощий, усатый, нервный, представился мне как натуропат и, видя мое невежество, пояснил, что врачует травами и другими натуральными, по возможности, средства-ми. Она, невысокая, сухонькая, работала в социальной сфере, занима-лась в Эльзасе трудоустройством лиц, имеющих судимость; вид у обоих был такой, будто они не трахались уже лет тридцать. Супруг, похоже, расположился побеседовать со мной о пользе натуральных методов лечения; почувствовав, что не вынесу, я отошел и присел на банкетку. Отсюда чета колбасников мешала мне хорошенько рассмотреть трех ос-тавшихся участников группы; мужчина по имени Робер — пятидесяти-летний жлоб с необъяснимо жестким выражением глаз; затем женщина таких же лет, бывалая, с обрамленным черными кудрями недобрым и од-новременно вялым лицом — она звалась Жозианой; и, наконец, женщи-на помоложе, лет двадцати семи, не больше, незаметная — она подобост-растно следовала за Жозианой и именовалась Валери. Ладно, разберемся по ходу дела, время есть, мрачно бухтел я себе под нос по до-роге к автобусу. Я заметил, что Сон, не отрываясь, смотрит на список пас-сажиров. Лицо ее напряглось, губы непроизвольно шептали какие-то слова, в них угадывалось смятение, чуть ли не страх. Оказалось, что нас тринадцать; таиландцы очень суеверны, больше даже, чем китайцы; в нумерации этажей и домов им случается перескакивать с двенадцатого на четырнадцатый, лишь бы избежать числа тринадцать. Я сел на левую сторону в центре салона. Во время групповых поездок экскурсанты, как правило, осваиваются очень быстро: для спокойствия важно только по-раньше занять место и держаться его, можно даже положить на него ка-кие-нибудь свои вещи, словом обжить.
Учитывая, что автобус был на три четверти пуст, я немало удивился, когда Валери села рядом со мной. Двумя рядами дальше Бабетт и Леа на-смешливо зашушукались. Заткнитесь, сучки.
Двумя рядами дальше Бабетт и Леа на-смешливо зашушукались. Заткнитесь, сучки. Я исподволь разглядывал со-седку: длинные темные волосы, лицо — не знаю, как и сказать, — неброс-кое, в общем; не красавица и не дурнушка. Я напряг свои мыслительные способности и промямлил: «Вам не слишком жарко?» — «Нет, нет, в авто-бусе нормально», — ответила она быстро и без улыбки, видимо испытав облегчение от того, что я начал разговор. А между тем глупее вопроса и придумать невозможно: в автобусе стоял чудовищный холод. «Вы уже бы-вали в Таиланде?» — спросила она, умело поддержав беседу. «Да, один раз». Она замерла в ожидании, приготовясь выслушать интересный рас-сказ. Рассказать ей о моей первой поездке? Лучше не сейчас, потом как-нибудь. «Было хорошо…» — выдавил я из себя наконец, стараясь компен-сировать банальность фразы задушевностью тона. Она удовлетворенно кивнула. Тут я сообразил, что девушка эта нисколько не зависела от Жозианы; покорность была ее натурой, и, может, она как раз искала себе но-вого хозяина; может, Жозиана ей надоела — та, кстати, сидела впереди, через два ряда от нас, с остервенением листала путеводитель «Рутар» и злобно поглядывала в нашу сторону. Просто песня! Сразу за причалом Пэйаб лодка свернула направо в Кхлонг-Самсен, и мы попали в совершенно иной мир. Люди жили здесь так же, как и сто лет назад. Вдоль канала стояли домишки из тика на сваях; под навесами ду-шилось белье. Женщины глазели на нас из окон, другие, увидев нас, от-рывались от стирки. Между сваями барахтались в воде ребятишки, они махали нам руками. Повсюду буйствовала растительность, пирога наша продиралась сквозь заросли водяных лилий и лотосов; жизнь била клю-чом. Любое свободное пространство на земле, в воздухе или воде мгно-венно заполнялось ящерицами, бабочками, карпами. Хотя приехали мы, как сообщила Сон, в разгар сухого сезона, атмосфера была безна-дежно перенасыщена влагой.
Валери сидела рядом со мной, от нее веяло глубочайшим покоем. Она махала рукой старикам, курившим трубку на балконе, купающейся ребятне, стирающим женщинам, а те отвечали на ее приветствия. Наши экологи тоже расслабились, и даже натуропаты выглядели более умиро-творенными. Нас окружали лишь тихие звуки да улыбки. Валери повер-нулась ко мне. Я чуть было не взял ее за руку, но удержался, сам не знаю почему. Лодка замерла: на короткое мгновение мы погрузились в веч-ность счастливого дня; Леа с Бабетт и те смолкли. Они ловили кайф, как потом, уже на пристани, объяснила Леа.