Вслед за нами пришли Бабетт и Леа и без малейших колебаний уст-роились за соседним столом.
Спустя некоторое время — за которое успели подать закуски — на краю площадки появилась Валери и в нерешительности окинула взглядом собравшихся. За соседним столом оставалось два места рядом с Ба-бетт и Леа. Валери помедлила немного, а потом резко направилась к на-шему столу и села слева от меня.
Жозиана одевалась в этот вечер еще дольше обычного; при свечах ей, наверное, пришлось помучиться с косметикой. Черное бархатное, в меру декольтированное платье выглядело недурно. После минутного за-мешательства она выбрала место напротив Валери.
Последним нетвердой походкой явился Робер; он, должно быть, как следует принял перед ужином — я видел его с бутылкой «Меконга» в ру-ках. Подойдя к столу, он тяжело плюхнулся на скамейку слева от Валери. Из леса донесся короткий, но душераздирающий крик: не иначе какой-то зверек распрощался с жизнью.
Сон прошлась между столами, проверяя, все ли в порядке и удобно ли мы устроены. Сама она и шофер ужинали отдельно от нас — такое не слишком демократичное разделение уже за обедом вызвало неодобре-ние Жозианы. На самом деле, я думаю, Сон оно вполне устраивало, да-же если она ничего не имела против нас: как она ни старалась, долгие бе-седы на французском давались ей с трудом.
За соседним столом журчала веселая болтовня о том, как здесь кра-сиво, как приятно оказаться на природе, вдали от цивилизации, о веч-ных ценностях и т. п. «Ага, здесь классно, — поддакнула Леа. — Вы виде-ли? Это настоящие джунгли… Поверить не могу».
У нас обнаружились проблемы с выбором общей темы для разгово-ра. Сидевший напротив меня Лионель невозмутимо жевал и никаких по-пыток наладить беседу не предпринимал. Сам я нервно озирался по сто-ронам. Краем глаза я увидел, как из кухни вышел толстый бородач и резко отчитал официантов: не иначе Бертран Ле Моаль собственной персоной. Пока что самой очевидной его заслугой в моих глазах было то, что он обучил каренов готовить жаркое «дофине». Блюдо удалось на славу: свинина получилась идеально прожаренной, одновременно хрус-тящей и нежной.
— Сюда б немножко красненького, — меланхолично заметил Рене. Жозиана презрительно поджала губы: что она думает о французах, которые в путешествии не могут обойтись без своего «красненького», стало ясно без слов.
Валери довольно неловко заступилась за Рене.
— Тайскую пищу совсем не хочется запивать вином, — сказала она, — французская — другое дело.
Сама она, впрочем, пила только воду.
— Когда едешь за границу, — провозгласила Жозиана, — надо пробовать местные блюда и следовать местным обычаям! Иначе лучше сидеть дома.
— Правильно! — гаркнул Робер, сбив весь ее пафос. Она осеклась и посмотрела на него с ненавистью.
— Здешняя кухня все-таки чуть-чуть островата, — робко вставила Жозетт. — А вас, похоже, это не смущает… — добавила она, обращаясь ко мне и стараясь разрядить атмосферу.
— О нет, обожаю все острое. По мне, чем острей, тем лучше. Я и в Па-риже постоянно ем у китайцев, — поспешно ответил я.
Разговор, таким образом, перешел на китайские рестораны, кото-рых в Париже развелось в последнее время очень много. Валери полага-ла, что лучшего обеда не придумаешь: и совсем недорого, и куда вкуснее, чем во всяких забегаловках быстрого обслуживания, и, вероятно, полезнее. Жозиана не нашла, что возразить: сама она обедала в столовой на работе; а Робер, надо думать, счел эту тему недостойной своего участия. Короче, все шло спокойно до самого десерта.
Скандал разразился за сладким рисом. Подрумяненный, с корицей, он был изготовлен, полагаю, по оригинальному рецепту. Жозиана взяла быка за рога и заговорила о сексуальном туризме. Других слов, кроме «откровенная мерзость», она подобрать не могла. И как только прави-тельство Таиланда допускает подобные вещи, куда смотрит мировое сообщество? Робер слушал ее с кривой усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего. Чему же тут удивляться, продолжала она, когда зна-чительная часть этих заведений (иначе как борделями их не назовешь) принадлежит генералам: разврат пользуется могучим покровительс-твом.
— Я сам генерал, — перебил ее Робер. Жозиана застыла с раскрытым ртом, челюсть ее беспомощно отвисла. — Шутка, — хихикнул Робер. — Я даже в армии не служил.
Шутка, похоже, ее нисколько не развеселила. Она собралась с духом и ринулась в атаку с удвоенной силой:
— Постыдно, когда жирные боровы приезжают безнаказанно пользоваться людской нищетой. Несчастные девочки все из беднейших об-ластей, с севера и северо-востока.
— Не все, — возразил Робер, — есть и из Бангкока.
— Это сексуальное рабство! — вопила Жозиана, не слыша его. — Ина-че не скажешь!
Я легонько зевнул. Она бросила на меня мрачный взгляд, но продол-жила, призывая всех в свидетели:
— Вы не находите недопустимой ситуацию, когда любой приезжий может получить молоденькую девушку за кусок хлеба?
— Ну не за кусок хлеба, — скромно вставил я. — Я заплатил три тысячи бат, примерно такая же цена во Франции.
Валери повернула голову и посмотрела на меня с удивлением.
Валери повернула голову и посмотрела на меня с удивлением.